«Хватит. Хватит. Прекратите тревожить мое тело. Хватит тревожить. Оставьте в покое. Не хочу больше ехать. Не хочу…»

Когда лошадь остановилась, я обрадовалась, что мы наконец добрались, что все закончилось, что все будет хорошо. Я открыла раздраженные опухшие глаза и осознала, что все это чушь: мы были лишь у самого начала хребта, до деревни разбойников — минимум полчаса езды.

«Не выдержу столько. Дайте сдохнуть, пожалуйста».

И вот, укрывшись за елями, все заговорщики собрались вместе: Джеральд, Рудольф, Иоанн и я. Всем, блин, досталось. Все были красивые.

Иоанн осторожно, дабы не задеть меня, слез с лошади, и они с Джеральдом принялись вынимать из его плеча стрелу. Чтобы этого не видеть, я отвернулась, однако… не следовало.

— Господи, — выдохнула дрожащими потрескавшимися губами, рассмотрев левую руку, на которой словно красный «рукав» сделали.

Но взгляд сосредоточился на другой детали — стреле, что болталась на коже предплечья. Наконечник пробил плоть, но все же не сумел пройти насквозь. Я даже не мыслила об этом, не чувствовала, хоть это и было самым очевидным ответом. Что еще могло произойти? Но ладно, мозг занимался обработкой совершенно иной информации, а теперь, после увиденного, начал посылать сигналы о приступе истерии.

Долго скулить и обмазываться соплями не пришлось: большие руки обхватили меня за талию и медленно, под вялый протест, опустили вниз.

— Нет, нет, можно здесь… — сквозь слезы пыталась донести, чтобы оставили меня в покое.

— Прости, но нужно вытащить стрелу, — мягко сказал Джеральд и отнес к рядом стоящему дереву, у которого и оказывали первую помощь Иоанну.

Идея избавиться от стрелы мне не очень-то понравилась, потому что в фильмах обычно люди орали не когда в них стрелы попадали, а когда их именно вытаскивали! Однако из меня вырывались не крики, а лишь хриплые стоны. Вроде никаких громких звуков не издавала, а голос посадить успела.

— Черт, отстой, мать твою… — периодически выдавливала из себя ругательства, когда из меня «выдавливали» стрелу.

— Она нас проклинает? — испуганно поинтересовался Рудольф.

— Надеюсь, что нет.

Иоанн, немного оклемавшись после «операции», подошел к лошади и достал из сумки небольшой сверток, который, вернувшись, отдал Джеральду. Тот сказал, что нужно обработать рану. Я была не против, но после небольшой приписочки, что нужно будет немного потерпеть, я начала возникать: «Хватит с меня сегодня!»

— Ингрид, это необходимо, — твердо произнес Джеральд, и его слова дошли до моего детского в тот момент сознания. — Ты же хочешь, чтобы у тебя рука осталась?

«Что? Терять руку не входило в мои планы. Капец».

— Угу, — кивнула я, дав согласие на продолжение экзекуции.

И вновь из меня посыпались глухие крики, ибо голос окончательно сел, а горло мучительно резало изнутри. Не знаю, что за зеленый порошок насыпали мне в рану, но казалось, будто кожу безостановочно прижигали. Стиснутые зубы скрипели, пот сыпался градом, тело лихорадочно трясло, сердце бешено колотилось, работая на износ. Я была чертовски измотана. Сил совсем не осталось, даже взгляд не могла поднять. Просто пялилась в одну расплывшуюся точку и прислушивалась к жжению раны и разносившимся от нее болезненным спазмам. Вскоре веки налились свинцовой тяжестью и я провалилась в черную бездну. Гораздо позднее, чем того хотела.