— Выжили? — спросил командор.

— Только дети. Соседка задохнулась под завалом на следующий день. Я на работе была, старшие дети в школе, а младшего она в окно выбросить успела. — равнодушно ответила я. — В этом году старший в училище механики поступает. Как военный сирота имеет право на дополнительные баллы — что, конечно, уменьшает шансы талантливых южных юношей. — покивала я инспектору.

— Вы… Я… — пробормотал он. — Э, погодите, а где это мы? Дорога к поместью в другой стороне… Ты куда свернул, а?

— Успокойтесь, это я попросила. — рассеяно обронила я. Слабость не отпускала, но сонливость удалось стряхнуть. Сейчас мне лучше быть внимательней, если я хочу хоть что-то понять прежде, чем меня возьмут в оборот в поместье. А что там меня не ждет ничего приятного, я не сомневалась.

— И зачем это? Все-таки надеетесь сбежать? Или с сообщником встретиться? — явно накручивая себя, вскричал инспектор — ему сейчас было просто необходимо, чтоб я оказалась хоть в чем-нибудь виновата. Чтобы не чувствовать себя виноватым самому: то ли передо мной, то ли перед моей погибшей соседкой и ее детьми, то ли… непонятно, в общем, но неприятно, и очень хочется избавиться от странного мерзкого чувства.

— Отсюда тоже проезд есть. По дороге на фабрики де Молино посмотрим. — мирно сообщила я.

— У лорда де Молино есть фабрики? — удивился северянин.

— Скобяную фабричку еще дедушка поставил.

— Хотите сказать, что старый… самый старый лорд де Молино занимался… скобами всякими? — с ироничной брезгливостью поинтересовался Баррака.

— Самый старый лорд де Молино жил шестьсот лет назад и занимался пиратством. — отмахнулась я. — А фабрику поставил дедушка Тормунд.

— Тормунд? — вскинулся северянин.

— Шестой сын из прибрежных ярлов Тормундов. — важно пояснила я.

— У меня сестра вышла замуж за младшего сына третьего брата нынешнего ярла Тормунда! — вскричал командор. — Вот уж не думал, что такую близкую родню тут встречу! — и радостно протянул мне руки. — Кузина Летиция!

— Кузен Улаф! — не менее радостно откликнулась я.

— Близкую? — озадаченно повторил инспектор.

— Для севера — достаточно! — отрезал Улаф и взгляд его вдруг стал не по хорошему задумчивым. — Выходит, если бы мы с госпожой Влакис не явились вовремя, вы, инспектор, подвергли насилию мою кузину? — голос его становился все холоднее и холоднее, в раскаленном воздухе вдруг отчетливо дохнуло метелью и кажется, где-то далеко-далеко, на пределе слуха, взвыли волки.

— Да не собирался я ее… ничего не собирался! — взгляд инспектора заметался — кажется, теперь он и сам был готов выпрыгнуть из коляски. — Припугнуть хотел.

— Теперь я понимаю, почему вы отказались «следить в потомстве»! — я жалостливо поглядела на инспектора — надеюсь, хорошо видно, как я ему сочувствую. — Если вашим… э-э, мужским естеством… только пугать… — я поцокала языком. — При всей неприязни к вам, инспектор, не могу не одобрить столь взвешенное… мужественное даже решение… если можно так сказать в эдакой ситуации…

Инспектор замер, глядя на меня с приоткрытым ртом, и глаза его от изумления распахивались все шире и шире… Улаф, только что разрывавшийся между долгом армейского командора поддерживать порядок, и долгом немедленно наказать за оскорбление родички, посмотрел на меня, на него… и вдруг сдавленно хрюкнул, отчаянно давя прорывающийся хохот.

— Вы… Вы… — задохнулся Баррака. — Вы — никакая не леди! Ни одна леди не позволила бы себе…