Как оказалось потом, приказ о переброске подкреплений был отдан в самый нужный момент. Когда в штаб генерала Оку поступило известие об успехе солдат 4-й дивизии, командующий японской армии решал трудную для себя задачу. К этому моменту командующий артиллерией полковник Исии доложил, что за время обстрела вражеских позиций батареи полностью исчерпали свой запас снарядов. На каждое орудие осталось только по двадцать снарядов, а на скорый подвоз боеприпасов не стоило надеяться. Начавшееся на море волнение, сделало невозможным разгрузку транспортов со снарядами.

  Оку уже подумывал о прекращении атак на русские позиции, как сообщение с правого фланга полностью пресекли все его колебания. Генерал моментально прокричал «банзай» в честь императорского дома и, выпятив грудь, властно заговорил, обращаясь к офицерам штаба. 

 - Великая богиня Аматерасу подвергла наш боевой дух испытанию и в награду за нашу твердость, и упорство послала удачу. Оборона русских на правом фланге прорвана и нужно еще одно усилие, чтобы одержать окончательную победу. Передайте полковнику Исии мой приказ открыть огонь по русским позициям, и вести стрельбу до последнего снаряда. Затем мы вновь атакуем противника и полностью исполним свой долг перед божественным императором, захватив вражеские позиции. Это надо сделать как можно скорее, пока русские не двинули свои резервы от Тафаншина.   

  Приказ Оку был выполнен полностью и вскоре, вновь загрохотала японская артиллерия. Вражеские позиции в который раз за день окутались дымами от разрывов снарядов, а затем в атаку ринулись солдаты, подхлестываемые криками своих офицеров. Воспитанные в духе беспрекословного подчинения приказу, японцы смело шли в бой, свято веря в особенность своего долга перед страной и императором.

  Однако, как не селен был боевой дух солдат генерала Оку, захватить русские позиции в центре и на левом фланге они не смогли. Огонь батарей полковника Исии так и не смог подавить сопротивление русской пехоты, под чьим яростным огнем они были вынуждены отступить.

  У пришедшего на наблюдательном пункте генерала Оку, вид отступления солдат вместо гнева и разочарования вызвала улыбку на лице. Видя ожесточенное сопротивление русских в центре и на левом фланге японских войск, генерал радовался. Скованный боем противник не сможет перебросить ни одного солдата на правый фланг атаки, где решалась судьба всего сражения.

  И словно в подтверждении правоты мыслей командующего, на левом фланге вражеской обороны стали возникать флаги страны восходящего солнца. Они были отчетливо видны в бинокль и ясно говорили об успехе японской атаки. Забыв о сдержанности, генерал радостно прокричал «банзай» и его крик поддержали все с ним присутствующие.

 - Вот он славный момент долгожданной победы! Теперь осталось только ударить во фланг русским, и их неприступная крепость падет, во славу нашего божественного императора! Осталось лишь немного подождать – торжественно провозгласил Оку и вперил свой взгляд на левый фланг русских где, судя по громкой стрельбе доносившейся до генерала, его солдаты яростно атаковали врага.

 - Надо немного подождать, надо подождать и Наншань падет – говорил себе Оку в ожидании продолжения победного шествия японских знамен по русским позициям, но с этим возникла маленькая заминка. Звуки перестрелки только нарастали и тогда, командующий решил помочь солдатам 4-й дивизии, отдав приказ о повторении штурма вражеских укреплений в центре. Он уже подозвал к себе дежурного майора, как с правого фланга донеслось протяжное русское «Ура!».

  Оно быстро нарастало по своей силе и вскоре перекрыло треск пулеметов и ружейные выстрелы. Сердце предательски екнуло в груди Оку от громкого крика русской пехоты и замерло в ожидании тревожных вестей, которые не замедлили сказаться. Столь радовавшие генеральский глаз победные знамена с красным диском стали быстро исчезать с истерзанных огнем траншей.

 - Русские успели подвести подкрепления, но им не удастся сломить наш боевой дух! Немедленно послать подкрепление и отбросить врага пока он не сумел закрепиться! – приказал генерал, чье лицо залила алая краска стыда и гнева за слишком раннюю веру в победу своих солдат.

  Едва был отдан приказ, как генералу доложили, что на правом фланге вернулись канонерки адмирала Того, ушедшие в море из-за отлива. Видя, что русские отбили свои траншеи, не дожидаясь приказа Оку, матросы самостоятельно открыли огонь по врагу, как бы призывая пехотинцев к новой атаке. Услышав это, Оку обрадовался. Под прикрытием огня с моря русских можно будет выбить из траншей до наступления темноты, а затем утром свершить то, что не удалось теперь. Но радость его была преждевременной.

  Пока солдаты 4-й дивизии готовились к новому штурму русской обороны, к противнику подошло подкрепление в виде двух артиллерийских батарей, которые расположились на закрытой позиции  и открыли по канонеркам перекидной огонь. Без корректировщиков им трудно было трудно надеяться на успех в этой дуэли, но тут их выручил случай. Один из снарядов угодил в китайскую джонку стоявшую у берега вместе с десятками других малых суденышек. Вспыхнувший от разрыва снаряда пламя быстро перекинулось на стоящие рядом джонки и вскоре, огромное зарево огня полностью закрыло берег от глаз вражеских наводчиков.

  Выпустив несколько снарядов наугад, японцы были вынуждены прекратить огонь в надежде возобновить его, сразу как бушевавшее над водой пламя погаснет, но их намерениям было не суждено осуществиться.

  К месту боя подошел отряд русских кораблей в составе канонерки «Отважный» и миноносца «Статный», после чего японские канонерки были вынуждены отступить, лишив тем самым генерала Оку важного козыря в сражении за Кинчжоу.

  Лишенные артиллерийской поддержки, японские пехотинцы не смогли повторить свой прежний успех этого дня. Плотный ружейно-пулеметный огонь со стороны русских окопов остановили солдат императора, несмотря на то, что проволочные заграждения противника были повреждены во многих местах. Не дойдя до линии траншей противника чуть менее трехсот шагов, японцы были вынуждены залечь и вступить в перестрелку с сибирскими стрелками.

  Воспитанные в духе самураев, они не хотели отступать, упрямо надеясь, что смогут принести победу своему командующему, однако артиллерия полковника Ирмана поставила жирный крест на их планах. Расправившись с вражескими канонерками, артиллеристы перенесли огонь по японской пехоте. Умело чередуя шрапнель и осколочные снаряды, они заставили отступить противника на исходные позиции.

  Когда спустившаяся на землю тьма, полностью развела враждующие стороны, генерал Кондратенко отправил Макарову телеграмму: «Наступление противника отбито. Полностью контролирую положение дел. Спасибо морякам за поддержку огнем. Прошу отозвать с командования дивизии генерала Фока и заменить его генералом Надеиным. Если возможно, желателен ваш личный приезд».

  В свою очередь, командующий японской армии отослал в Токио куда более объемное послание с объяснением постигших его неудач. Главную причину провала своего наступления, генерал видел в нарушении подвоза боеприпасов своим войскам с побережья, а так же необычайно быстрыми действиями противника, сумевшего за столь короткий срок создать хорошо укрепленные позиции на перешейке.

  Одновременно с этим, генерал послал рапорт с готовностью уйти в отставку по желанию своего микадо и совершить харакири ради искупления своей неудачи. Однако оба эти предложения были немедленно отклонены императором. Отставка генерала Оку и его смерть, несомненно, самым отрицательным образом сказалась бы на моральном духе японской армии в начальном периоде войны. Поэтому, вместо отставки, Оку получил похвалу императора за успешную высадку на территорию противника и захват Кинчжоу, благодаря чему вражеские силы полностью изолированы на полуострове. Одновременно с этим, генералу приказывалось не допустить прорыва блокады Квантуна ударом с севера.