Действуя по шаблону, японцы привычно ждали поступление известий о готовящемся выходе в море кораблей от словоохотливых денщиков, писарей и прочих нижних чинов штаба любящих козырнуть своей приближенностью к большой начальственной тайне. Так было при Старке, Алексееве, Витгефте, но никак не при Макарове. Сумев за время своего короткого командования существенно повысить боеготовность экипажей кораблей эскадры, адмирал мог отправлять их в поход в любой нужный ему момент, если сделать это позволял прилив.   

  Отдав приказ о выходе канонерок поздно вечером, Макаров добился полной внезапности появления канонерок в районе Кинчжоу. Совершив ночной переход в порт Дальний, канонерки прибыли к месту боя в точно назначенный Кондратенко срок.

  «Бобр», «Гиляк» и «Отважный» в течение час беспрепятственно громить тылы японских войск, пока не подошли вызванные по радио японские канонерки. Их было четверо, численный перевес ничуть не испугал русских моряков. Прекратив обстрел берега, они быстро развернулись навстречу врагу.

  Стремясь полностью использовать против русских кораблей свое превосходство в артиллерии, японцы наступали на противника не привычным кильватерным строем, а уступом. Возможно, это был и правильный тактический ход, но как оказалось в дальнейшем, он имел самые негативные последствия для японцев. 

  Едва только корабли стали сближаться и открыли огонь друг по другу, неожиданно прогремел мощный взрыв. Это находящаяся на левом краю канонерка «Атаго» наскочила на притаившуюся  под волнами мину. Чья она была японской или русской было не суть важно, хотя обе стороны в своих рапортах дружно отнесли её к России. Контр-адмирал Вирен, стремясь подчеркнуть успех руководимым им отрядом, капитан первого ранга Цоси, из стремления сохранить честь мундира. 

  Главное заключалось в том, что получившая смертельную пробоину по правому борту «Атаго» была вооружена восьмидюймовыми пушками, что полностью меняло весь расклад сил в сражении. Оставшиеся в строю «Акаги» и «Удзи» со своими трехдюймовыми орудиями не могли противостоять «Бобру» и «Отважному» обладавших девятидюймовыми пушками. Лучший выход из сложившегося положения было отступление, чем японцы не преминули воспользоваться.   

  Однако просто так отступать перед противником, для моряков императорского флота означало потерять лицо перед своим адмиралом Того, жестким и нетерпимым к проявлению любых человеческих слабостей командиром. Поэтому, выйдя из зоны огня русских канонерок, лидер японских канонерок «Хей-Йен», принялся обстреливать корабли противника из своих десятидюймовых орудий. 

  Огонь с дальних расстояний не был коньком мастерства японских канониров и, выпустив по врагу почти весь свой боезапас, «Хей-Йен» покинул поле брани, так и не добившись значимых результатов.

  Отлив окончательно развел враждующие стороны, но к этому моменту, схватка на берегу уже вступила в свою кульминационную фазу. В отличие от русских, японцы не успели укрепить свои позиции рядами колючей проволоки и главный упор своей обороны сделали на пушки и пулеметы. Расположенные на закрытых позициях батареи и укрытые в блиндажах пулеметы вполне могли сорвать атаку русской пехоты, но двойной артиллерийский удар поставил жирный крест на японской обороне. Когда огонь русской артиллерии прекратился, многие батареи были приведены к молчанию, блиндажи разрушены прямыми попаданиями снарядов, а что уцелело, уже не могло остановить наступление солдат противника.

  Претворяя в жизнь принцип массивного удара Клаузевица, Кондратенко ради достижения двойного перевеса на участке нанесения главного удара, сняв войска со своего левого фланга. Это был большой риск и, находясь на одном краю оборон, Роман Исидорович постоянно думал про другой. Ему стало чуть легче, когда по телефону доложили о прибытии на левый фланг канонерки «Гремящий», чьи мощные пушки должны были отбить у японцев любое желание атаковать русские позиции.

 - Спасибо морякам, они сегодня сделали все, что могли для нашего успешного наступления. Теперь дело за нами – молвил Кондратенко, внимательно рассматривая из-за передового окопа в бинокль за стрельбой артиллеристов.

 - Вы бы ваше благородие не сильно бы высовывались, не ровен час пуля или осколок заденет – уговаривали генерала солдаты, но тот только отшучивался – нас с Владимиром Федоровичем ни одна пуля не заденет, мы с ним заговоренные.

  Стоявший рядом с ним командир пограничников подполковник Бутусов только улыбался, но не пытался поддержать шутливый тон генерала. Его солдатам предстояло идти в атаку, чей успех во многом зависел от них. Кондратенко специально поставил пограничников в первые ряды наступления, из-за их зеленого цвета формы.

  Благодаря ей, атакующие ряды солдат хорошо сливались с местностью и были не столь заметными в отличие от одетых в белые рубахи пехотинцев.

 - Сколько людей погибнет зазря в этом бою только из-за нерасторопности высокого начальства, поскупившегося на перекраску формы. Я уже согласовал это вопрос с адмиралом Макаровым и управляющим компании Тифонтая, у которого нашлось много дешевой зеленой краски, но дорога ложка к обеду. Сейчас в руках ваших пограничников, Владимир Федорович есть возможность сохранить жизнь многим из них, если они первыми пойдут в атаку. Это моя личная просьба к вам и вашим подчиненным – говорил Кондратенко и Бутусов пообещал взять вражеские позиции.

 - У меня к вам тоже есть личная просьба, Роман Исидорович – произнес подполковник – я не привык прятаться за спинами своих людей и потому, лично возглавлю эту атаку. Если со мной что-либо случиться, я прошу позаботиться о моей семье.      

 Тень горечи и тоски легла на лицо Кондратенко от этих слов. Трудно посылать человека на смерть, а хорошего человека вдвойне труднее.

 - Даю вам слово офицера, Владимир Федорович, что ни я, ни адмирал Макаров не забудем ваших близких и сделаем все для их достойного существования – коротко сказал Кондратенко и крепко пожал руку пограничнику.   

  Бутусов сдержал данное генералу слово. Его пограничники ворвались на вражеские позиции и после ожесточенного рукопашного боя выбили японцев из их траншей. А вот Кондратенко не пришлось выполнять свои обещания. Подполковник был только ранен в ногу, что не помешало ему остаться на поле боя и руководить действиями своих подчиненных.   

  Быстрый прорыв войсками Кондратенко вражеских позиций на берегу Корейского залива, оказался роковым для всей японской обороны. Не имея резервов для нанесения быстрого контрудара, она стала неудержимо разваливаться, под натиском сибирских стрелков. Не прошло и часа как пал Кинчжоу, а затем свои позиции оставили войска, оборонявшие северное побережье перешейка.