Халява кончилась. Оказалось, у нас раньше все было тихо и спокойно! Сейчас народ пошел потоком — сбор урожая подходит к концу и вот теперь они поперли… Другим словом это не называется.

— Анри, что с серпом Одноглазого? Тот, что с отколотой ручкой?

— Готов. Это.

— ЭтоТ.

— Да. этот.

Тук, туки-тук, туки-тук, тук…

Количество переколоченных — ладно, назовем это перекованных — нами железок моему учету не поддается. Каких только уродцев мне не довелось увидеть! Каждая железяка служит до полного истирания. Такое впечатление, что даже немного больше. Надо сказать, что железки просты. И технология, в целом, тоже — нагрел, отколотил, раскалил — как правило, кончик или кромку — остудил в воде, подогрел — остыло… Ну и все. Затачивает народ, как правило, сам. Как умеет.

Туки-туп, туки-туп, тук…

Все сложнее с "крупной формой". За неё Тома долго торгуется, а потом мы еще дольше прилаживаемся ко всем бугорочками и впадинкам побитой наковальни. Лемех плуга, например, занял полдня. Принимать его заказчики явились аж вчетвером.

Тук, туки-туп, туки-туп, тук, тук…

Мы засыпаны окалиной и золой, руки у нас обоих в метинах от осколков. Я сляпал себе замену наушников — по крайней мере, уши у меня теперь не обожженные. Мехи качаю ногой, повесили два сразу на рычаг — модернизация! Эффективность!

Хр-р-щ-щ-щ… — Заточной круг. На такой частоте вращения — звучит омерзительно.

С чем все непросто — так это с ножами. Большинство из них длиной две-три пяди. Проковываю их, я примерно выводя форму. Тома, если успевает, правит окончательно, заодно проверяя меня. Надо сказать, у него и тут есть чему учиться. Без рисунка, без линейки, без измерений — линия кромки у него получается почти ровной.

Два-три раза приходили со сложными ножами. Они, похоже, гораздо дороже. Своеобразный бутерброд — снаружи обычное мягкое железо, определяющее форму. А вот в центре — стальная полоса, формирующая кромку. Сталь (да-да, именно сталь) там углеродистая, хрупкая. Причем у каждого в этой стали что-нибудь свое, потому что науглерожено где густо — а где и пусто. Вот с ними все непросто — их тут и точить непросто, и восстановить щербатую кромку еще постараться надо.

На таких-то ножах меня Тома-кузнец и учит уму-разуму, как умеет.

Перво-наперво я ошибаюсь, конечно, с отпуском. Тома, зная что так оно и будет, следит — и выдает мне ценные управляющие подзатыльники. После чего он проковывал полосу строго сам. С закалкой все еще смешнее…

Приходит надысь мужик, приводит парня лет одиннадцати. Тот стоит, мнется, а Тома с мужиком торгуются — мужик желает новый серп, взамен оставшегося огрызка, но остаток вносит не деньгой, не продуктами, а…

— Так он может не рыжий?!

— Да как не рыжий, ты что, Тома?!

— Дак ведь вот в русый жа…