Ненавидел Тома просить. Ненавидел — с детства. Но отдавать долю скоро, да когда и кушать-то надо?

Да только не к удаче видать пошел.

— А, Тома, да ты заходи!

— Мне бы, как эт, вот…

— Да ты ж не про за дела, свояк!

С полчаса проговорили — а зерна так и не дал.

— И чо? А нету пока. Ты на той седмице заходь, там и отдадим…

И на той седмице тоже было.

А совсем уж сдался когда дошел до Жана-бондаря. И ведь кто-то, а уж он-то! Вроде и согласился.

— А. Ну сейчас, поищем-поскребем…

И куда-то в амбары ушел. Постоял Тома, потоптался. Походил. Так уж и полчаса прошло — нету никого. Ну, заглянул в дом — а там только средняя их, Мари, по хозяйству хлопочет.

— Поздорову, добрая девица. Хозяин-то, Мари, куда на дворе пошел?

— Так ведь… На покос они уехамши. Еще полчаса как…

Невесело Тома походил. Попусту.

Пошел батя долги собирать. Да вернулся не солоно хлебавши — кстати, это тут не шутка. Соль, фактически, местная разменная деньга. Меди-то нет.

— Батя, почему они не платить? Мы плохо работать?

— Нет… Просто думают кому платить. Мне или… Дидье.

— Кому?..

Батя воззрился на меня. Кажется, я должен этого человека знать.

— Не знать. Плохо… — я похлопал по голове.