Сыро, к счастью. Река под колышущейся вуалью дождя иногда почти растворяется в берегах, вязы буквально полыхают огнем. С грядок уже убрали все, кроме тыкв.

Нога ноет.

Сижу в своем кресле и грустно размышляю, что надо бы приделать к нему колеса. Где-то я видел уже такую картинку — Луи XIV, Версальский парк… М-да, Грустный старый упрямый король в кресле, злые тоскливые придворные в свите, дождь… Или просто осень.

Я не король, тут не Версаль, да и придворных, слава Господу, не видать.

Старший садовник осторожно заглянул за угол.

— Сидит? — спросили его.

— Сидит.

— Может хоть, там, я не знаю — плащ какой принести?.. — спросил кто-то из молодых рабочих.

— Совсем тупой? — злобно ответил Бурье вопросом на вопрос. — Коли ума нет, ну хоть побойся, что разгневается.

— Не, ну а че?!

— Постареешь, дубина, сам поймешь.

— Сын, почему же ты не стал рассказывать о Севилье, Мадриде, Толедо?

— Толедо — маленький городок, отец, вы знаете… Приятный, но девушек ведь не интересуют клинки.

— Вы были в Севилье?!

— О, да мадемуазель. Но я не очень люблю это вспоминать — тяжкое выдалось путешествие. До Валенсии было жарко и пыльно, потом постоянно штормило, ночевал я со шпагой у изголовья — такая была команда, что приходилось держать глаза открытыми…

— Хороший корабль трудно найти.

— Мадам, в этом, наверное, и состояла моя ошибка. Совершенно не было времени его искать.

— Наняли первый попавшийся?

— О, если бы нанял… Я его угнал.

— Вы угнали корабль?!