– Да, но разговор состоялся только утром. И как мои сны могут быть связаны с погибшими в разные времена женщинами?

– На самом деле ты видишь не свои смерти, Кирилл. Ты чувствуешь, как они умирают. Одна за другой, потому что виновен.

– Как я могу быть виновен? – я пораженно всмотрелся в по-прежнему тонкие и совершенные черты лица доктора Божич, сделав для себя неутешительное открытие. Безумие может носить совершенный лик, одурманивать и соблазнять. Безумие способно заставить полюбить себя. Вот она – причина моей больной одержимости, острой, яркой, внезапной и непреодолимой – сумасшедшая и восхитительная сексуальная доктор Божич, которая с первого взгляда окунула меня в омут своих иллюзий. – Я понятия не имею, кто они такие! Опомнись, Вероника. Что за бредовая идея? Что ты пытаешься мне доказать?

– Слишком поздно что-либо доказывать! – внезапно севшим голосом проговорила доктор Божич, опустив голову. – Все началось с огня. Потом виселица, топор и плаха, холод, вода, обрыв. Шесть смертей. А теперь сверь их с тем, как умирают твои друзья. Все происходит в обратном порядке. Цикл закрывается, процесс запущен…

– Ты сошла с ума, Ника! – пораженно просипел я, обхватывая ладонями ее лицо и заглядывая в широко распахнутые глаза.

– Первый сбросился с высоты, вторая вскрыла вены в ванной, третья замёрзла, четвёртому оторвало голову во время автомобильной аварии… – принялась перечислять Ника.

– Остановись! – я готов был умолять, но в расширенных зрачках доктора Божич полыхал пожар, я видел рыжие отблески, чувствовал, как жидкий огонь струится по коже в местах соприкосновения наших тел. Ее безумие заразно. Или мое. Мы оба сошли с ума или попали под воздействие какого-то психотропного препарата. Может быть кто-то намеренно отравил нас? Я искал оправдание поведению Вероники Божич, я искал объяснение собственным сомнениям и пугающим мыслям, я пытался спрятать проснувшиеся страхи и забыть мелькающие в воспоминаниях призраки прошлого.

– Остановись, – прошептал я, порывисто прижав ее к себе. Сердце бешено колотилось, когда она доверчиво положила голову на мое плечо, обвивая торс руками, а успокаивающе провел ладонью по ее волосам. Пропустил их между своими пальцами. Я хотел бы понять, как от разговоров о принцессе Жасмин мы скатились к трэшевой сцене из психологического триллера.

– Восемь лет, шесть ночей в неделю я видела тебя, – проговорила она очень тихо, но я услышал, снова ощутив нервную дрожь в конечностях и табун мурашек вдоль позвоночника.

– Что? – выдохнул я, судорожно сглотнув.

– Как и ты, я думала, что это всего лишь сны, визуализация страхов, – безжизненно-глухим голосом ответила Ника. – Ты испугал меня тогда, в нашу первую встречу и я находила объяснение схожести лиц палачей несчастных жертв именно в нашем неудачном знакомстве. Я боролась, я пыталась забыть, я пила транквилизаторы, но сны возвращались, и ты неизменно – в каждом из этих снов. Я влюблялась в других, выходила замуж, хотела жить, как все нормальные люди, но смерть из моих кошмаров просочилась в реальную жизнь. Мой первый муж сгорел в своем загородном доме. Поехал продавать его, задержался и остался на ночь. Утром на месте дома осталось пепелище. Мы были женаты три месяца. Я думала случайность, загорелась проводка. Несчастный трагический случай. Через два года я смирилась с болью и снова отважилась на отношения с моим коллегой. Он был старше, мудрее, рядом с ним мои страхи успокаивались, но наш брак продлился всего две недели. Мой муж погиб в аварии. Его автомобиль вылетел в кювет и взорвался. Именно тогда я начала понимать, что все неслучайно. А потом на пороге квартиры появился Артем. Я не хотела его принимать, но он настаивал, говорил, что нуждается в помощи. Я не могла отказать. Я люблю людей, Кирилл, я люблю этот мир. Весь люблю, не деля его на черное и белое. Я хотела бы жить, как все – обычной жизнью, но мне не дано. Никому из нас троих не дано. Когда Артем заговорил о своих проблемах, я ушам не поверила. Я думала, что это совпадение. И даже когда он сказал, что ты купил квартиру в нескольких сотнях метрах от меня, я тоже все свалила на случайность. Я искренне пыталась помочь твоему брату. Но потом…. После нескольких сеансов, все встало на свои места.

– Что встало на свои места, Ника? – хрипло спросил я. Все внутри болезненно натянулось, мышцы окаменели, челюсть свело от напряжения.

– Все началось с огня и огнем закончится, – игнорируя мой вопрос, монотонно прошептала Ника. Она застыла в моих руках и внезапно отстранилась. Яркие разноцветные глаза взглянули в мои, и я ощутил горький привкус пепла на губах.

– Что с тобой произошло, девочка? – с горечью спросил я, мое сердце болезненно сжалось от незнакомого пряного чувства. Мог ли я испугать ее настолько сильно восемь лет назад? В голове не укладывалось подобное. Я же ничего толком не сделал…

– Каждый раз больнее, я знаю, – ее распахнутые красивые и бездонные глаза светились сочувствием, а мое сердце обливалось кровью от жалости к ней – Веронике Божич. – Это бремя вины. Ты действительно меня любишь, и от этого все еще страшнее. Для нас обоих.

– А ты? – я снова обхватил ее лицо растопыренными пальцами. Я не знаю, на что надеялся, когда задал следующий вопрос. Возможно, все еще пытался хвататься за ускользающую иллюзию, удержать в руках образ, который сам придумал и отчаянно полюбил. – Ты меня любишь?

– Разве можно любить того, кто стал твоим проклятием? Я ненавижу тебя, – она ударила. Не физически. Словами, взглядом, правдой, которую я увидел, прочитав в ее глазах. Так откровенно она еще на меня не смотрела.

Я поверил. Она ненавидит.

Любит весь мир и людей, а меня – нет.

Меня – нет.