– По-божественному эгоистично, однако, – пришел я к довольно циничному выводу. – Есть у тебя в арсенале что-то более позитивное?

– Да, – кивнула Ника. – Существует еще одна интересная легенда, по которой в куст жасмина превратился ангел, спустившийся к людям, чтобы сделать мир прекраснее и светлее.

– Последняя мне больше нравится. Хотя тебе, наверное, как девушке ближе влюбленные принцессы и Боги, – усмехнулся я.

– Мне ближе ангелы, Кир, – я услышал ответную улыбку в ее голосе. – Как видишь, все поверья и мифы несут в общей сложности позитивный смысл.

– И это все охренеть, как странно, – пройдясь пятернёй по всклоченным волосам, проговорил я.

– Почему?

– Ты еще спрашиваешь? – устало ухмыльнулся я. – Ты пользуешься духами с нотками этого цветка. И знаешь кучу легенд о нем…

– Ты ошибаешься. Я не пользуюсь духами, – с улыбкой возразила Ника. – У меня аллергия на любые синтетические, искусственные духи, крема и лосьоны.

– Значит ты пробуждаешь во мне галлюциногенный эффект, обостряешь мой психоз, – нервно рассмеялся я.

– Ты не пробовал взглянуть глубже, Кир? – серьёзно спросила Ника. Почему психиатры так любят все усложнять? – В свое подсознание, которое пытается говорить с тобой знаками и символами, но ты упорно не слышишь его. Ты закрываешься из-за упрямства, гордости, привычки контролировать и подвергать детальному анализу все происходящее в твоей жизни. Наше сознание гораздо шире, чем мы можем себе представить, оно хранит в себе то, что мы могли забыть….

– Ник, я не из тех, кто стремится к духовному развитию и копается в себе. Я реалист, материалист, я атеист, в конце концов, – сухо ответил я, предчувствуя очередную лекцию о самопознании и скрытых смыслах.

– Ты просто боишься увидеть то, что не можешь объяснить, – категорично возразила доктор Божич. – Боишься потерять контроль и привычные рамки реальности. Ты хочешь быть единственным хозяином своей жизни.

– Мы и есть единственные хозяева своей жизни, – уверенно парировал я. – А все, кто думают иначе, жалкие трусы, выбравшие путь рабов в стаде таких же, уповающих на чью-то волю, прощение или благодать. Не говори мне, что я боюсь. Я сбился со счета, сколько раз находился на грани жизни и смерти.

– Я не считаю, что ты боишься смерти, – после короткой паузы снова заговорила Вероника. – Жить гораздо страшнее, чем умирать. Тебе это известно, как никому другому.

С этим сложно поспорить. Тут она бесконечно права. Попала в яблочко. С первого выстрела.

– Я умираю каждую ночь, – произнес я.

– И возвращаешься, – продолжила Ника за меня, правильно подхватив мысль. – Не пытался задуматься, почему? Что все это значит?

– Снова пытаешься меня «лечить»? – со скрытым раздражением спросил я. – Разве это важно сейчас? Мои сны, мифы об отвергнутых принцессах, сожжённые на костре инквизиции ведьмы?

– Ничего нельзя отрицать, пока не доказано обратное, – философски заметила Вероника. – Я хочу показать тебе кое-что, но ты должен пообещать мне…

– Что угодно, если ты снимешь блузку, – с хрипотцой проговорил я.