Е. Коновалец и его ближайшее окружение стремились чётко разграничить сферы и направления деятельности обоих родственных организаций, сохранить ещё на некоторое время УВО. Причина проста – это отработанная со своей историей и опытом работы разведывательная структура, приносящая хорошие деньги и востребованная у нескольких «заказчиков». Их особенно беспокоило то обстоятельство, что молодежь западноукраинских земель, которая с энтузиазмом вступала в ряды ОУН, предпочла взять на вооружение методы УВО и несла по причине отсутствия подпольного опыта значительные потери от действий польской полиции, давая ей основания обвинять в террористической деятельности ОУН. Не в восторге от очередных провалов УВО в Польше пребывала германская разведка, пытаясь через Е. Коновальца урезонить очередной набор национальных террористов, переориентировав их на кропотливый сбор разведывательных сведений. Однако всё было тщетным, и в городах Речи Посполитой продолжали греметь выстрелы, а тротуары заливала кровь.

О характере разговоров, которые проходили между членами ПУН в контексте упомянутого, ярко свидетельствует письмо секретаря ПУН В. Мартинца к Е. Коновальцу от 26 апреля 1930 г.: «Я за безусловное ограничение акций Союза (УВО – О.Р.) и её людей от ОУН, а за всякие разговоры о революционных актах между членами ОУН надо давать безапелляционно в морду… Надо настаивать на принципе: кто хочет делать атентаты (а не говорить о них), пусть выходит из ОУН и вступает в Союз, в ОУН никаких разговоров о Союзе, актах и т. д. не может быть и речи. Если ОУН хочет «революционных поступков», пусть делает такие поступки, которые не может Союз, – манифестации, драки, забастовки, кровавые вече и тому подобное»[326].

Однако по причине невозможности образумить молодое поколение ОУН от боевой деятельности УВО вскоре фактически слилась с ОУН, и последняя взяла на вооружение террористические методы своей предшественницы. На данном этапе националистического движения они были объективно неизбежны. Характерно, что когда с середины 1922 г. руководство УВО начало сдерживать террористические акции своих членов, то стал заметным переход части боевиков на сторону коммунистов, которые в то время выступали за активные формы борьбы с поляками. В середине же 1930-х годов в связи с кризисом и роспуском КПЗУ её члены часто становились в ряды националистического движения, видя в ОУН наиболее боевую силу в противоборстве с польским оккупационным режимом.

Исходя из установок конгресса ОУН, в духе, так сказать, принципов монократизма («вождизма»), председатель ПУН наделялся большими полномочиями по руководству ОУН и её членов и сосредоточивал в своих руках неограниченную власть. Она распространялась на все стороны жизни ОУН, требовала слепого послушания и беспощадно наказывала за непослушание и неисполнение указаний. Правда, во времена Е. Коновальца указанные принципы «вождизма» в деятельности Провода ОУН не проводились в жизнь. Хотя председатель ПУН неоднократно высказывал недовольство работой своих ближайших соратников, упрекал их за пассивность, отсутствие инициативы, говорил, что к ПУН «вошли люди неподходящие и неспособные выполнять задачи», но он всегда считался с чужим мнением, пытался уладить конфликты и недоразумения путём переговоров, не прибегая к более действенным средствам.

Особенно непреклонен в вопросе последовательного соблюдения принципа «вождизма» был Н. Сциборский. Когда в феврале 1930 г. на 1-й конференции ОУН на ЗУЗ С. Ефремович в своем докладе попытался обосновать тезис «о введении коллективного ответственного руководства в самом краевом центре» ПУН, то против этого решительно выступил Н. Сциборский, подчеркнув, что основной тезис и принципы ОУН – монократизм (выделено О. Р.)[327].

1-й Большой сбор заложил основы организационно-территориального деления ОУН в Восточной Галиции (ЗУЗ) и за её пределами. На родных землях территориальная структура ОУН состояла из краёв и округов, в эмиграции – с территорий и государств, которые делились на отделы. Уже в 1929 г. ПУН назначил проводником ОУН на ЗУЗ З. Пеленского (псевдоним «Пакс»), хотя местный националистический актив отнесся к этому шагу с оговоркой. В феврале 1930 г. на ЗУЗ прибыл заместитель председателя ПУН Н. Сциборский, который провел конференцию ОУН. Она выбрала краевую экзэкутиву (экзэкутива – политическое представительство, экспозитура – военное – О.Р.) ОУН в составе: проводник – З. Пеленский, секретарь КЭ – С. Ленкавский, референт организационного отдела – С. Коссак, референт политического отдела – Б. Кравцив, финансовый референт – Мачай, референт юношества – И. Габрусевич, руководитель военно-учебной секции – Е. Врецона, руководитель идеологически секции – С. Охримович и др.

ОУН на ЗУЗ первоначально состояла из шести округов – Львов, Перемышль, Стрый, Станислав, Тернополь, Волынь. Затем их количество выросло до 10. Округа делились на уезды, а дальше – на районы и подрайоны. Самыми низкими организационными клетками были «пятерки» и «тройки». КЭ ОУН на ЗУЗ в начале 1930-х годов объединяла в своих рядах порядка 600–700 членов. С лета 1929 г. в соответствующих лагерях в Карпатах проходила военно-боевая выучка молодого пополнения оуновцев в созданных молодёжных товариществах «Юнацтво» («Юность»). Военная выучка была достаточно квалифицированная, что позволяло каждому члену ОУН овладеть основами военных знаний, иметь представление об организации воинских подразделений низового звена и освоить курс практической стрельбы из пистолета и винтовки. В циркуляре «Наша позиция и наши практические задачи» отмечалось: «Политический террор и подготовка собственной военной силы есть в программе нашей организации… Террор – это страшное оружие в руках подпольной организации. Террор – средство самообороны. Это заодно окончательный и самый сильный аргумент, когда все другие уже исчерпаны или когда заранее известно, что они будут безуспешны… Террор – это ответ на насилие врага, это сила в обороне человеческих прав. Террорист – это один из судей народа, который действует по принципу «Salus populi – suprema lex» (благо народа является высшим законом)». То есть ОУН была своего рода «кадровым войском украинской революции»: «…считала себя «армией в подполье», а не политической партией: «диктатурой» Провода ОУН…»[328].

Касаясь вопроса создания КЭ ОУН ЗУЗ, необходимо заметить, что уже с самого начала в КЭ начали проявляться оппозиция по отношению к ПУН. Сначала они, как уже говорилось выше, касались организационного вопроса – назначения проводником З. Пеленского, человека не из краевиков. Затем они перешли в плоскость практической деятельности ОУН, форм и методов её борьбы с оккупационным режимом поляков. Хотя на упомянутой конференции под давлением представителей ОУН (Н. Сциборский и Ю. Вассиян) З. Пеленский был официально избран проводником КЭ ОУН на ЗУЗ, но авторитетом среди местного националистического актива он не пользовался. Учитывая это важное обстоятельство, Е. Коновалець уже летом 1930 г. на конференции членов провода ОУН в Праге принял решение отстранить З. Пеленского и назначить краевым проводником и краевым командантом УВО Ю. Головинского, в недалеком прошлом известного командира Украинской галицкой армии и ведущего члена краевой команды УВО. Е. Коновалец связывал большие надежды на нормализацию отношений Провода ОУН с краевой организацией. Однако надежды не оправдались. Вскоре Ю. Головинский был арестован польской полицией и по не выясненным окончательно причинам убит во время якобы следственного эксперимента.

Впрочем, судьба Ю. Головинского приобретает еще более трагический окрас, если добавить, что он, учитывая пристальное внимание к себе со стороны польской полиции, ставил перед ПУН вопрос о выезде с семьёй в эмиграцию. Информируя в письме от 15 марта 1930 г. по этому поводу Е. Коновальца, В. Мартынец сообщал, что В. Сеник-Грибивский («Канцлер») и другие деятели УВО-ОУН на ЗУЗ не соглашаются на выезд Ю. Головинского за границу. При этом В. Мартынец подчеркивал, что «проблема руководства – одно из самых тяжёлых дел»[329].

В течение 1929 года интенсивно проходил процесс создания отделов ОУН в эмиграции. На конец года их насчитывалось 20 из почти 500 членов. В частности, в Чехословакии – 250; Франции – 150, Болгарии – 30, Германии – 14 членов. Каждый такой отдел возглавлял секретарь. Так, например, секретарем ОУН в Чехословакии был И. Бойдуник, в Германии – Р. Оврач. Планировалось также создать конспиративный отдел ОУН в Варшаве, чтобы собирать информацию о деятельности основного политического оппонента ОУН – Государственного центра УНР[330].

Наряду с созданием в эмиграции своих отделов ОУН в 1931 г. основала в Берлине информационное бюро – украинскую прессовую службу (затем – националистическая прессовая служба) с целью пропаганды своих идей, освещения событий в жизни диаспоры и ситуации в Советской Украине. Бюллетени выходили на немецком и украинском языках. УПС имела свои филиалы в Женеве, Вене, Лондоне, Каунасе, Риме, Праге, Нью-Йорке. В апреле 1930 г. было окончательно определено местоположение членов ПУН. Председатель «Провода» и его канцелярия во главе с А. Бойкивым находились в Женеве, там же Центральное прессовое бюро ОУН (М. Кушнир). Секретарь ПУН В. Мартинец с редакцией журнала «Возрождение нации», а также референты прессы и пропаганды, экономического, связи, финансов и главный контролер ОУН разместились в Праге. Местом расположения организационного референта и заместителя председателя ПУН Н. Сциборского и военного референта Н. Капустянского был Париж. Политический референт ПУН Д.Андриевский проживал в Брюсселе (Бельгия). Е. Коновалец, который оставался одновременно и Верховным командантом УВО, был вынужден весной 1930 г. переехать из Берлина в Швейцарию, чтобы отвести обвинение в германофильстве, о чем постоянно напоминала польская пресса и некоторые другие иностранные средства массовой информации.

И хотя 1-й Большой сбор ОУН (конгресс) сыграл извеестную роль в истории украинского националистического движения, председатель ПУН был далек от того, чтобы идеализировать его последствия. Коновалец писал: «На первом конгрессе мы дали только общую надстройку, и от нас самих будет зависеть, что мы на том фундаменте выстроим. Или величественную палату, которая будет к себе притягивать мноих людей, или гуцульскую колыбу, которая под дуновением ветра рухнет»[331].

Голову ПУН чрезвычайно беспокоило состояние развития ОУН, особенно на ЗУЗ, её будущее. По этому поводу он как-то писал В. Мартинцю, что когда наши усилия в крае «не увенчаются успехом», то «бросим политику и вернемся… в Союз», считая «эксперимент с ОУН неудачным» (выделено О. Р.). А в обращении к членам ПУН от 22 мая 1930 г. Е. Коновалец заявлял, что хоть ОУН «…сегодня является, наверное, потенциально наиболее сильной организацией, она не проявляет на деле такой активности, которой можно было бы от неё ожидать», и что в деятельности ОУН «можно часто увидеть значительную диспропорцию между словом и делом»[332].

Особенности организационной структуры, политики и стратегии ОУН со времени возникновения обусловливались условиями её существования и деятельности. При этом следует учесть, что при этом любая пропаганда и попытки использовать парламентские методы политической борьбы за достижение независимости Украины выглядели бесперспективными. Поэтому надежды возлагались на возникновение международной конфронтации в Восточной Европе, к которой и должны были быть подготовлены структуры УВО-ОУН. А для этого оставались только нелегальная политическая и пропагандистская работа, диверсионно-подрывная и разведывательная деятельность, которые должны были расшатывать оккупационный режим, и при благоприятных международных обстоятельствах – организация всенародного восстания с перерастанием в национальную революцию. Пожалуй, только так можно было рассчитывать на успех. И способной к таким методам борьбы была лишь организация, связанная четким пониманием задач, жёсткой внутренней дисциплиной, сплоченностью своих рядов и массовой жертвенностью вплоть до фанатизма. «Принципиальность, жертвенная бескорыстность, решительность и быстрота решений, активность в работе и отвага в принятии на себя ответственности за свои поступки – это основные приметы характера и сила украинского националиста»[333].