– Исчезни, – прошипела она.

Но мужчина только улыбнулся, погладив пальцами дверной косяк – тот же самый, что и тогда. С этого самого места приемные родители забирали его со всем скарбом.

Мужчина не торопился. С улицы входной двери не видно. Он припарковал внедорожник во дворе, а детское нытье вряд ли насторожит соседей. В этом районе не принято совать нос в чужие дела. Никто ничего не видел и не слышал, когда однажды к Сорокиной вломились грабители. Позже она рассказывала в Опере, каких украшений недосчиталась. С тех пор дом поставлен на сигнализацию. Но она бесполезна, пока хозяйка гостеприимно распахивает двери перед любым желающим.

Она и в самом деле ничего не понимала.

– С меня довольно видеть твою рожу в Опере.

– О, в Опере я стараюсь избегать тебя, насколько это возможно. В конце концов, мы с тобой так договорились. Но я не мог пропустить твое семидесятилетие. Как-никак, я твой сын, хоть и неродной…

– Я хочу к маме, – заныла малышка.

Только теперь Катарина ею заинтересовалась.

– Это дочь твоих знакомых?

– В самом широком смысле, пожалуй, так.

Ситуация начинала его забавлять. В доме вот уже во второй раз зазвонил телефон.

– Неужели ты не оставила для меня ни глотка коньяка?

– Надеюсь, ты не думаешь, что я впущу тебя в дом? – в свою очередь спросила Сорокина.

В ответ он толкнул на нее ребенка и, когда женщина пошатнулась, захлопнул за собой дверь и выхватил нож.

– Что это взбрело тебе в голову? – закричала Сорокина и оттолкнула малышку как заразную. – Забирай ее и уходи!

Под лестницей мяукала кошка. Музыку заглушил очередной телефонный звонок.

– Неужели кто-то решил тебя поздравить? – сказал мужчина, указывая острием ножа в глубь дома. – Но сначала мой подарок. Я так старался, даже завязал бант в ее прекрасных черных волосах…

– Ты болен, – ответила Катарина. – Я всегда это знала.

– Это ты и твоя дочь сделали меня таким. – Он щелкнул пальцами и показал на Диану, которую на самом деле звали Антонией. – Задери-ка ей платье.

– Нет! – закричала девочка. – Я не хочу показывать живот!