В своей новой должности А.А. Аракчеев развил бурную деятельность. Он вникал во все детали управления городом, будучи неутомим сам, не давал покоя никому. Как писали современники, уже через месяц город было не узнать. Поэтому уже 28 февраля 1797 г. Павел I освободил его от этой должности, направив его энергию на решение ряда других государственных задач, прежде всего реформирование армии. 10 августа 1797 г. уже генерал-майор Аракчеев был назначен командиром лейб-гвардии Преображенского полка. Понятно, что император хотел, чтобы он сделал полк образцовым и преданным монарху. Известно, что именно гвардейские полки, в том числе Преображенский, были активными участниками дворцовых переворотов. Жесткое и даже грубое обращение Аракчеева с офицерами не могло пройти незамеченным. Офицеры, среди которых были представители самых родовитых фамилий, явно выражали недовольство своим командиром, что едва ли импонировало императору. Была и еще одна причина недовольства: Аракчеев не ладил с Иваном Павловичем Кутайсовым.
Известно, что десятилетний турчонок Кутайсов был подарен Павлу Петровичу Екатериной II, и великий князь ему сильно покровительствовал. Когда Кутайсов вырос, то великий князь отправил его за границу учиться на цирюльника, а после сделал своим камердинером. После воцарения Павел I хоть и оставил Кутайсова при себе, но возвел его в графское достоинство. Не занимая фактически никаких постов, Кутайсов как раз и был истинным фаворитом Павла, оказывая большое влияние на политику с помощью различных интриг. Однако делал он это так тонко, что Павел не смог этого увидеть. Аракчеев, похоже, смог, за что и презирал Кутайсова, относясь к нему как к камердинеру, а не графу. Более того, последующие события показали правоту и прозорливость Аракчеева. Известно, что именно с помощью Кутайсова заговорщики смогли обеспечить приезд Зубовых в Петербург, усыпить бдительность Павла, о чем подробнее будет рассказано в последующих главах.
Надо заметить, что Павел Петрович действительно полностью доверял И.П. Кутайсову. Он всегда жил в помещениях, смежных с покоями Павла. Он демонстрировал своему господину полную преданность, угадывая все его слабости. Даже оппоненты Кутайсова отдавали должное его проницательности, умению подстроиться под переменчивое настроение великого князя, а затем и императора Павла I. Все мемуаристы, по-разному относящиеся к Павлу, однозначно оценивают Кутайсова как ловкого царедворца и «первого любимца» государя. Например, в воспоминаниях А. Коцебу рассказывается, что, «когда Павел находился при армии в Финляндии и, вероятно, не без основания боялся быть умерщвленным, Кутайсов каждую ночь спал на пороге его комнаты, дабы не могли пройти к великому князю иначе, как чрез его труп»[149]. Как можно было не доверять такому преданному слуге! Павел I дал Кутайсову титул, земли, сделал его командором и рыцарем Большого креста ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
Однако история показывает, что Кутайсов был предан Павлу I ровно настолько, насколько это было ему выгодно. Более того, в литературе встречается рассказ, правда не подтвержденный документами, что накануне цареубийства Кутайсову принесли запечатанное письмо, в котором говорилось о заговоре, однако он поленился его вскрыть. Эта история едва ли имела место быть, но хорошо показывает отношение общества к Кутайсову.
1 февраля 1798 г. А.А. Аракчеев был «уволен в отпуск до излечения» с сохранением звания генерал-квартирмейстера. Надо сказать, что историки и биографы Аракчеева по-разному трактовали эту отставку. Однако, как верно заметил В.А. Томсинов, не в характере Павла I было лукавить в указах[150]. По всей вероятности, Аракчеев действительно сильно заболел от охлаждения и недовольства со стороны Павла I, которому был лично предан. Отпуск-опала длился около года, уже 5 января 1799 г. Аракчееву было приказано присутствовать в Военной коллегии. 15 января ему был пожалован орден Иоанна Иерусалимского – для того периода павловского царствования едва ли ни самая почетная награда. Далее 5 мая барон Аракчеев был пожалован в графское достоинство.
В сентябре 1799 г. последовала уже действительная опала. Желая выгородить брата, Аракчеев исказил материалы по краже от 24 сентября в Санкт-Петербургском военном арсенале, что, конечно, стало известно императору Павлу. Уже 1 октября последовал приказ: «Генерал-лейтенант Аракчеев 1-й за ложное донесение и что в противность устава нарядил дежурным штаб-офицера из другого батальона, а не из того, который стоял тогда в карауле, отставляется от службы. Генерал-майор Аракчеев 2-й за случившуюся покражу в арсенале во время бытности тогда в карауле его батальона отставляется от службы. Адъютант Е. И. В. Александра Павловича ген. – майор Апрелев по делу, по которому ген.-лейт. гр. Аракчеев отставлен, отставляется от службы»[151].
Из петровских «потешных войск» выросли «птенцы гнезда Петрова». Павел I, несмотря на то что одарил своих гатчинцев землей, титулами и т. п., не видел в них своих соратников, а только слуг, которые должны беспрекословно подчиняться его воле. При этом им не прощались небольшие ошибки и слабости, свойственные любому человеку. В А.А. Аракчееве было все, что особо ценил Павел Петрович: ум, внутренняя организованность, безусловная личная преданность монарху. Как знать, если бы Аракчеев присутствовал в Петербурге, возможно, заговорщикам и не удался бы их заговор. Он был действительно предан Павлу, но «без лести», а император оказался очень падок именно на «дешевую лесть», которой его с таким вдохновением окружили заговорщики.
Все качества, присущие Аракчееву, в дальнейшем ценил император Александр I. Хотя, по свидетельству современников, Аракчеев до конца своих дней оставался «человеком Павла». Декабрист Г.С. Батеньков, служивший одно время под началом Аракчеева, так его охарактеризовал в своих воспоминаниях: «Об Аракчееве думают, что он был необыкновенно как предан Александру: никто теперь не поверит, ежели сказать, что он ненавидел Александра; а он именно его ненавидел. Я вам это говорю не как догадку, а как факт, который мне хорошо известен, потому что я знал Аракчеева коротко. Павлу он был действительно предан, а Александра он ненавидел от всей души и сблизился с ним из честолюбия. Он радовался, когда Александр принимал какие-нибудь строгие меры, но радовался потому именно, что они навлекали на Александра нарекания и возбуждали против него неудовольствие».
Рассказ о ближайшем окружении великого князя и императора Павла I будет не полным, если не представить окружающих его женщин, прежде всего «доброго ангела», Екатерину Ивановну Нелидову, и фаворитку последних лет царствования Анну Лопухину. Если в выборе своих жен Павел Петрович все-таки не был свободен, то эти дамы появились рядом с ним исключительно сообразно его собственным интересам.
Е.И. Нелидова родилась 12 декабря 1758 г. в семье поручика Ивана Дмитриевича Нелидова в их родовом имении в селе Климятино, Дорогобужского уезда Смоленской губернии[152]. Семья была достаточно состоятельной, но наличие восьмерых детей заставило родителей Екатерины Нелидовой задуматься о том, как успешнее всех «пристроить». В 1764 г. в Петербурге был открыт Смольный институт: «Императорское воспитательное общество благородных девиц», где согласно педагогическим идеям И.И. Бецкого следовало сделать их «отрадою семейств». Туда принимали девочек дворянских, но не знатных семей в возрасте 4–6 лет. Решено было отдать туда Екатерину Нелидову.
Юную смолянку заметила Екатерина II на одном из спектаклей, которые часто ставили в Смольном институте. Екатерину Нелидову современники характеризовали как не слишком красивую особу, но с умными глазами, выразительным лицом и веселым характером. Во время выпуска Нелидову отметили шифром императрицы и золотой медалью второй величины. После выпуска Екатерина Ивановна была назначена фрейлиной сначала к великой княгине Наталье Алексеевне, а после ее смерти – к Марии Федоровне.
Е.И. Нелидова довольно быстро привлекла внимание великого князя Павла Петровича именно своим живым нравом и непосредственностью. Она держала себя настолько достойно и скромно, что первоначально не вызвала недовольства великой княгини Марии Федоровны.
Как заметил еще биограф Екатерины Ивановны Нелидовой Е.С. Шумигорский, она как никто другой подходила Павлу Петровичу, будучи при этом полной противоположностью его супруге Марии Федоровне. Великая княгиня была очень красивой высокой блондинкой, степенной и сентиментальной. Екатерина Нелидова была мала ростом, некрасива, обладала очень живым, язвительным нравом. Она не боялась открыто выражать свое мнение великому князю, при этом выказывая истинное им восхищение. Великий князь, а затем и император действительно находил общество Нелидовой приятным именно за ее смелые, откровенные разговоры с ним, открытость и восхищение. Вероятнее всего, Екатерина Нелидова искренне любила взбалмошного Павла Петровича, а он это чувствовал и принимал. Именно этим объясняется ее влияние на великого князя, а потом и монарха.
Все-таки заметно возрастающее влияние Нелидовой начало так тревожить великую княгиню Марию Федоровну, что она вынуждена была даже передать свои опасения относительно Нелидовой императрице Екатерине II, которая лишь заверила великую княгиню в ее прелестях. Эта история вызвала обратную реакцию. Павел был разгневан, что его супруга обратилась к ненавистной матери, и еще больше душой привязался к Екатерине Ивановне. В начале 1792 г. произошла серьезная размолвка Павла Петровича с женой, он обвинил ее в стремлении отстранить его от трона. После этого он все время проводил в обществе Нелидовой. 24 июня 1792 г., через две недели после разрешения от бремени Марии Федоровны, Екатерина Ивановна Нелидова обратилась прошением к Екатерине II об отставке и разрешении жить в Смольном институте. Узнав об этом, Павел Петрович явно воспротивился, и Нелидова отозвала свое прошение.
Однако постепенно интересы этих двух женщин, Екатерины Нелидовой и Марии Федоровны, начали сближаться. В 1793 г. произошла размолвка между Нелидовой и Павлом Петровичем из-за того, что Екатерина Ивановна стала заступаться за князя Куракина, с которым ее связывала давняя дружба. Куракин после заграничного путешествия был в опале и очень редко приезжал в Гатчину. И все-таки чем-то сумел вызвать недовольство Павла. Павел был в гневе и на Куракина, и на Нелидову. Впрочем, мудрая Екатерина Ивановна уговорила князя Куракина написать письмо Павлу Петровичу с просьбой о прощении и передать его через влиятельного камердинера. Павел сменил гнев на милость, но это все показало Нелидовой шаткость ее положения, и она снова подала прошение об отставке, которое было удовлетворено. Она получила отставку в сентябре 1793 г., но вынуждена была остаться на осень при великом князе и по его просьбе и по просьбе великой княгини Марии Федоровны. Намечался брак великого князя Александра Павловича, Павел Петрович неоднозначно относился к этому решению Екатерины II, и поэтому было весьма желательно, что рядом с Павлом находился человек, который умел сдерживать его порывы.
Отъезд Нелидовой никак не способствовал сближению между супругами. Наоборот. Павел стал более несдержан и раздражителен, так как с ним рядом больше не было человека, способного обуздывать его страсти.
Весной 1794 г. Нелидова приехала навестить Павла Петровича в Павловск. И теперь уже Мария Федоровна в письмах к Плещееву сетовала, что надо дать почувствовать «маленькой» (так Мария Федоровна в письмах называла Нелидову), что «вредно удаляться от императрицы [речь шла о придворной должности Е.И. Нелидовой. –
Начинается сближение Марии Федоровны и Нелидовой, прежде всего на фоне слухов, что Екатерина II хочет отдать престол великому князю Александру Павловичу в обход отца. Павел становится все более раздражительным и нетерпимым. Преследуя общую цель – сдерживание гневных и непредсказуемых порывов великого князя, – эти женщины находят общий язык. Екатерина Ивановна никогда не оскорбляла достоинства Марии Федоровны – не было повода враждовать. Эта необычная дружба, в свою очередь, не понравилась Павлу Петровичу и вызвала его подозрение. В мае 1796 г. Екатерина Нелидова снова удаляется от двора.
Став императором, Павел I сильно изменился. Он наслаждался властью, одновременно становясь все более подозрительным, прежде всего к собственной семье, жене и детям. После вступления на престол Павел I помирился с Нелидовой, осыпал милостями ее родных. Сама Екатерина Ивановна отказывалась от всех подарков.
Однако такое положение продлилось недолго: приступы гнева у императора случались все чаще, в том числе и в отношении жены и детей, и заступничество Е.И. Нелидовой стало казаться Павлу подозрительным. Зачем ей заступаться за Марию Федоровну, если она сама должна стремиться сохраниться в сердце монарха? Окончательный разрыв был неминуем.