Нельзя сказать, чтобы юную мисс Киттлер это огорчало. В настоящий момент она крепко спала, хотя спать ей оставалось недолго. Папа уже давно проснулся и подходил к её двери, так что через мгновение утреннюю тишину прорезал громкий решительный голос:
— Как?! Ты всё ещё валяешься в постели, ленивый чёртенок?!
Эрин вздрогнула и проснулась. Отец продолжал барабанить в дверь.
— Живо вставай да займись делом!
Девочка поморщилась. С одной стороны, желание валяться в кровати ещё пару часов никуда не делось. С другой стороны, она знала, что если отец поднимется наверх второй раз, то ей точно прилетит подзатыльник. Шуточный, конечно — настоящий она получила лишь единожды, решив покататься на соседском велосипеде. С тех пор Эрин чётко уяснила, что во-первых, чужое брать нехорошо, а во-вторых — что если и была вынуждена взять, то попадаться уж точно нельзя.
Вторую часть этого жизненного урока объяснила тётя Рейчел, которой Эрин пожаловалась спустя неделю. Тёте, судя её рассказам — а она никогда не врала — в детстве вообще часто давали подзатыльники, а иногда даже и пороли крапивой, каждый раз, даже когда маленькая тётя Рейчел просто ленилась. «И как это ни удивительно», — говорила тётя, — «один тогдашний подзатыльник больше способствовал ускорению движений и незамедлительному выполнению всех дел, которые надлежало выполнить, чем большая кружка крепкого бразильского кофе в настоящее время!»
При этом папа, если он был рядом, всегда усмехался и говорил, что простые домашние средства нередко более эффективны, чем всякий дорогой импорт. Кофе он не любил.
Эрин слышала, как папа спустился вниз, а затем до неё донёсся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Она перевернулась на спину и попыталась вспомнить, что же ей снилось. Это был хороший сон. В этом сне она летела на космическом корабле уворачиваясь от метеоритов, чтобы спасти какого-то змеелицего мальчика. Девочку не отпускало ощущение, что когда-то она уже видела этот сон.
— Ты что, ещё не встала? — донеслось с кухни.
— Почти, — уклончиво крикнула Эрин, сползая с кровати.
— Давай побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрела за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, — нам ещё ехать к тёте Рейчел, и времени готовить что-то другое на завтрак не будет!
В ответ Эрин застонала.
— Что ты там говоришь?
— Нет, ничего. Ничего…
Поездка к тёте Рейчел — как она могла забыть? Эрин уселась на постели и огляделась в поисках носков. Их она обнаружила под кроватью и, надевая, привычно зажала дырку на правом носке между пальцами. К прорехам на одежде, в отличие от папы, Эрин привыкла — их было много на куртках, рубашках, майках, футболках, штанах, шортах и другой зависящей от сезона одежде, которой постоянно приходилось сталкиваться с камнями, сучьями, асфальтом, почтовыми ящиками, мусорными баками и прочими предметами, почему-то регулярно оказывающихся там, где гуляют десятилетние дети Девенпорта, пока родители заняты в порту или на другой работе. В общем, на носке в районе большого пальца дырке было самое место.
Одевшись и умывшись — намочив лицо, если честно — она спустилась на кухню. К этому времени папа уже переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона.
— Доброе утро, соня!
Возможно, именно жизнь с папой, который много работал, привела к тому, что Эрин выглядела и вела себя скорее как мальчишка. А в холодную погоду она казалась ещё тоньше, чем была на самом деле, потому что после четвёртой порванной куртки этой зимой (с последней Эрин была вовсе не виновата, она просто зацепилась рукавом за сук, когда тренировалась прыгать с дерева и если бы не оторвала его, то так бы и висела у экскурсионной тропы до самой своей смерти), папа притащил с работы старую ушитую форму какого-то очень маленького констебля. Но в констебли редко берут кого-то в возрасте десяти лет, так что прочная непромокаемая куртка висела на девочке мешком.
У Эрин было округлое лицо, вечно содранные коленки, растрёпанные волосы, широкий прямой нос и вечно прищуренные карие глаза. А когда папа на работе ловил плохих людей, Эрин вытаскивала и носила старые кожаные артиллерийские очки из поцарапанного жестяного футляра. Их тайно подарила тётя Рейчел, заметив рассаженую деревянным мечом бровь — девочка тогда тренировалась подбрасывать вертикально стоящий на ступне деревянный меч и немного промахнулась — и теперь это была их общая тайна. «Шрамы украшают» — заметила тогда тётя, — «но с одним глазом люди почему-то хуже видят».
Конечно, иногда папа говорил, что если бы хотел сына, то завёл бы мальчика, но юная мисс Киттлер категорически отказывалась носить платья, юбки и даже пальто — слишком неудобной была такая одежда. Услышав очередной отказ, папа демонстративно вздыхал и говорил «Тогда носи, что хочешь». Не стоит и говорить, что из-за подобного подхода Эрин завидовала половина живших в районе Девенпорта детей.