– Позвольте… – Изобретатель вгляделся в посетителя и внезапно отступил на шаг, упершись в свой агрегат. – Не признал, простите, господин товарищ министра. Все больше по механической части…
Его прервал оглушительный звон колокола и скрежет тормозов, вслед за чем со стороны соседнего прохода между экспонатами донеслись крики и отрывистые команды гвардейцев. Откуда-то, словно тени в ветреную ночь, возникли быстрые солдаты и люди в черном, словно все они прятались за станинами.
– Давай поглядим. – Еванфия потянула мужа в сторону суматохи, они прошли между станками и увидели в некотором отдалении вагон конки, рядом с которым бесновался возница, пытаясь успокоить ополоумевших лошадей. С вагона свисали многочисленные пассажиры, даже на крыше осталось несколько. Остальные, кто не сидел внутри, судя по всему, скатились под колеса, когда лошади внезапно остановились, чего-то испугавшись.
Между лошадьми, где-то возле колес и даже под ними кричали и шевелились окровавленные люди, некоторые серьезно пострадали, потеряв конечности под вагоном. Наверняка некоторые уже были мертвы. Впрочем, для гвардейцев и служителей Храма разницы между живыми и мертвыми не было, они выволакивали всех подряд и тут же умело добивали раненых, чтобы те прекратили пугать посетителей воплями боли.
К выходу уже понесли первую партию трупов. К счастью, всего их оказалось не так много, как показалось Максиму вначале. Капитан караула собрал метрики и стал оглядываться, намереваясь, видимо, объявить фамилии погибших.
– Кася! – крикнула жена. По лесенке с крыши вагона спускалась старшая дочь, и товарищ министра двинулся к ней, расталкивая граждан, разом превратившихся в зевак. Касиния также заметила родителей, но пошла почему-то не к ним, а к офицеру. Что-то коротко сказав ему, девушка приняла от капитана клочок картона и только тогда отправилась навстречу Максиму и Еванфии.
Она была бледна словно воск, и ни слова не говоря прижалась к отцу.
– Что это? – пробормотала жена и вынула из ее пальцев метрику. – Мелания?… Где она?
Девушка не ответила, а Еванфия тоже ничего больше не стала спрашивать. Краешек метрики с погнутым дагерротипом был испачкан красным.
– Может быть, посмотрим на меха и фарфор, ковры и кинжалы? – неуверенно спросил товарищ министра. – Ева…
– Не стоит, – после некоторого молчания отозвалась жена чужим, словно звучащим из-под подушки голосом. – Я все равно ничего там не разгляжу. Поедем домой, Макси.
К зиме основные испытания корпуса нового броненосца были завершены, и настала очередь механиков. Лед на Кыске в южных питеборских краях не вставал, что облегчало испытания “Афиногена”, потому как можно было смело пускать в ход любую из силовых установок. Закрепленный в мокром доке, корабль то и дело вспенивал воду за кормой, распугивая рыбу на мили вокруг, и в такие минуты горожане говорили друг другу:
– Ишь, броник-то наш как винтами шумит. Рыбалки не стало…
Проверялись также качество монтажных работ, правильность сборки трубопроводов и всех механизмов, особенно главной механической установки. На складах Адмиралтейства скапливались потребные для плавания топливо и провизия.
В Навии же выпал снег, и Зимнее солнцестояние встретили с заметенными крылечками. На реке чернели пятна полыней – многие горожане норовили проскочить на другой берег побыстрее, спрыгивали с набережной на лед. Тот же в середине еще не окреп, и мало кто достигал цели.
Касиния училась на последнем курсе Университета и готовилась сдавать зимние экзамены. Она решила стать педагогом, как ее бывшая приемная мать Феврония. В столице к осени будущего года планировалось открыть ремесленное училище, и девушка рассчитывала занять там должность одного из преподавателей. Без тайной протекции Рустикова в этом деле вряд ли можно было обойтись, многие школьные учителя непременно кинутся принять участие в конкурсе, стоит лишь объявить его.
Набор команды на броненосец практически закончился. Максим так и не получил пока ответа на вопрос, который возник у него в первую же минуту после прочтения бумаги, врученной ему Элизбаром. Министр собственноручно составил объявление такого содержания:
“Военное ведомство объявляет набор в число матросов и корабельных механиков на вновь сооружаемое судно “Афиноген XXVIII” класса броненосец, водоизмещением 350 тыс. пудов. Особо приветствуются ветераны военного конфликта 529 года. Ввиду повышенной опасности плавания предпочтение отдается лицам, достигшим 25-летнего возраста.
Заявку и копию метрики, заверенную в местном Приказе, направлять почтой по адресу Адмиралтейства в Питеборе (ул. Кыскина, 29)”.
Это извещение было напечатано во всех селавикских газетах, от Петрополиса до Кукшира. Газетчики, разумеется, не стали высказывать удивление, но всех, и Максима в том числе, смущало “вывернутое” возрастное ограничение. Ведь такие старые матросы и механики вряд ли смогут с молодцеватым задором исполнять многочисленные корабельные обязанности. С другой стороны, предприятие и в самом деле будет опасным, рисковать молодыми жизнями не стоит. Так оно, в общем, и понималось в обществе, то есть теми, кому экспедиция к неведомым берегам была интересна. А таких граждан на всю страну насчитывалась едва ли сотня тысяч, микроскопическая часть всего населения – промышленники и образованные рабочие, моряки и торговцы.