Открытие Первой Промышленной выставки было намечено на полдень, чтобы окрестные жители успели добраться до Навии на мобилях или же конных повозках. К назначенному сроку площадь перед прозрачным куполом павильона уже запрудила разноцветная толпа. Она разноголосо гудела, лузгала семечки, клубилась возле касс и в нетерпении поглядывала на затворенный вход. Огромные плакаты честно предупреждали, что вход будет ограничен, не больше тысячи посетителей одновременно. В подтверждение серьезности этих планов вдоль всего периметра стеклянного здания выстроились парадно одетые гвардейцы. Солнце отражалось от их начищенных штыков, а теплый сентябрьский ветерок трепал зеленые банты в петлицах. Все знали, что солдаты получили приказ убивать всякого, кто покусится на целостность стекла или попробует силой прорваться на выставку – и газеты, и крупные плакаты извещали об этом задолго до дня церемонии.

Мерцали магниевые вспышки – то газетчики в сопровождении вертлявых мальчишек-осветителей, таскавших не только лампы, но и треножники с аппаратами, взрезали людское море и запечатлевали разные виды.

Многолюдный оркестр Военного ведомства рьяно играл бравурные мелодии, в том числе недавно восстановленный в правах государственный гимн Селавика. Новый так и не прижился, поэтому Собрание вернуло прежний, “королевский”.

Максим подъехал к павильону на служебном “Пузыре”, в составе целой кавалькады правительственных и частных, принадлежащих крупным фабрикантам мобилей. Гвардейцы штыками и пинками разогнали толпу перед входом, при этом, как водится, пострадало несколько неудачников. Их тотчас уволокли и погрузили в черный Храмовый тарантас, где служитель уже свирепо ворошил в топке торф, готовя печь для приема освобожденных посетителей выставки.

Кифа Донатов вышел из первого мобиля, и толпа вскинула в приветствии руки, ревом заглушив оркестр.

– А когда ты выступаешь? – спросила Еванфия. На ней были песочно-серая юбка и жемчужно-серая шелковая блузка с вертикальными полосками. С ушек свисали жемчужные серьги-шарики, а на запястье сверкал серебряный браслет, а на ноги она для удобства надела замшевые туфли без каблука. Одним словом, на Еванфию приятно было взглянуть.

– После председателя, – вздохнул товарищ министра. Он еще раз пробежал глазами текст речи, который набросал для него секретарь, и выбрался из мобиля. Кроме жены, вместе с ним приехали Касиния и Мелания. Агния занедужила, пару раз чихнула, и ее не взяли, хоть она и просилась. Неровен час, сопли утрет или расчихается на публике – бегай потом от гвардейцев с винтовками. Пришлось ей остаться под присмотром гувернантки с Кандидом и полуторамесячной Руфиной.

Донатов к этому моменту уже взошел на высокую трибуну и ждал, когда уляжется шум. Его широкое волевое лицо лучилось гордостью.

– Никто не может усомниться в том, что Промышленная выставка, открываемая сегодня, еще больше укрепит мир, воцарившийся в мире… Кх, – несколько смущенно кашлянул председатель в кулак и выслушал одобрительные смешки в народе. – Являя тут, на всеобщее обозрение, новейшие образцы технической мысли, созданные инженерами всех развитых стран, ее устроители – прежде всего селавикские и дольменские заводчики – словно говорят всем нам языком вещей: “Созидайте и живите в мире!” – В воздух полетели платки и зонтики от солнца, дамские шляпки и котелки. Кифа Донатов продолжал: – И пусть где-то еще тлеют конфликты между народами и отдельными людьми, но происходят они в малокультурных и отсталых государствах, до которых и одному путешественнику добраться-то тяжело, не то что армии… – Раздался общий смех. – Мы же, здесь и сейчас, готовы сказать им всем: “Остановитесь! Соревнуйтесь не силой оружия, но силой мысли”. Собственно, эти слова и стали девизом нашей выставки. Да, мы все вместе пережили самую нелепую и страшную войну в своей истории, крах династии Кукшиных и лишь теперь понемногу восстанавливаем былые блестящие элементы ушедших вместе с Королями лет. Я говорю в том числе и о дворянских титулах, поспешное упразднение которых до сих пор имеет вредные последствия. Наша партия розиев готовит также и другие законопроекты, принятие которых могло бы привести в соответствие технический дух нашей эпохи и ее нереализованный пока общественный потенциал… – Донатов воодушевился и продолжал в том же стиле еще минут пять, и посетители с билетами, собравшиеся во множестве у стен павильона, стали проявлять некоторое нетерпение. Послышался сдержанный гул. В самом деле, Кифу стало сносить на риторику, понятную только в стенах Народного Собрания. К счастью, он это быстро понял и завершил свою эмоциональную и миролюбивую речь: – Впрочем, о том подробнейше написано в газетах, я же пока предоставлю слово бессменному руководителю этого грандиозного проекта, товарищу военного министра Максиму Рустикову.

Народ немного повозмущался и затих.

– Дамы и господа! – напрягая связки, чтобы голос долетал до отдаленных сограждан, сказал Максим с трибуны. – Эта Первая промышленная вставка – свидетельство того, что люди окончательно вступили в эпоху машин и механизмов. Вы увидите их в работе и даже сможете на некоторых прокатиться, подергать рукоятки и что-нибудь выточить. Деталь, например. На одном станке можно вышить оригинальный узор, а другой напечатает ваш портрет на газетной бумаге. Всего же на стендах, постаментах и в особых загонах вы увидите почти три тысячи экспонатов! – Толпа слушала его благосклонно. Понятно, за все дополнительные развлечения придется заплатить талерами, однако стоит ли объявлять об этом на открытии? – Но кто управляет всеми этими замечательными механизмами, спросите вы? Велики, должно быть, умение и сноровка тех, кто в состоянии нажать нужную кнопку и вовремя передернуть рычаг! Это под силу каждому, надо лишь научиться, а для этого правительством принята программа повсеместного внедрения технического образования. Одного лишь Университета недостаточно, потому что инженер не будет, да и не по чину ему управляться со станками. А в школах таким премудростям не учат, верно? Только на фабриках самые сообразительные рабочие и слесаря получают возможность трудиться на передовом оборудовании. Легко ли получить такую престижную и доходную работу? Увы, нет. Чтобы дать возможность каждому принять участие в мирной, а не разрушительной революции в технике, заработать на пропитание себе и детям, уже в этом году мы открываем по всей стране множество ремесленных училищ – двадцать! В них смогут обучаться все, кто пройдет отбор по способностям к технике. Никакой истории, никакого права и никаких языков!

Он вскинул руку, и собравшиеся перед павильоном тысячи и даже десятки тысяч людей ответили ему радостным ревом.

– Только то, что нужно для работы со станками! – подытожил товарищ министра.

Он спустился под вопли толпы и вернулся к семье, пройдя через строй гвардейцев.

– Ну как, получилось?

– Сильно, – улыбнулась Еванфия. Она держала Меланию за руку, чтобы та не убежала к дверям павильона раньше времени.

Девочка во все глаза глядела на стеклянную стену здания, стараясь рассмотреть за ней остовы машин. Изнутри доносился отчетливый гул механизмов: многие из них прогревались рабочими и инженерами, чтобы встретить посетителей своей безупречной работой. Пар подавался к ним по трубам от центрального котла, установленного под павильоном – в его подвале сейчас изнывали от жары, подбрасывая в топку торф, несколько кочегаров.

– И что, совсем ничего не будут изучать, кроме всяких железок? – полюбопытствовала дочь.

– Дольменский, да и тот в небольшом объеме. Надо же читать инструкции и всякие надписи на заграничных агрегатах. Но главным было не проговориться, что на образовательные цели планируется ввести новый местный налог…