Максим промолчал, откинувшись на сиденье, и только вздрагивал вместе с мобилем на колдобинах. Пешеходов было мало, под колеса никто не бросался, и машина шла гладко.

– Что мне теперь делать?

– Да ничего, – сердито проговорил Элизбар. – Пойдешь ко мне флаг-офицером, что же еще?

Он засопел и протянул Максиму папиросную пачку.

Ночь совсем овладела городом, когда мобиль подъехал к дому Магнова. Агапит выскочил и умчался, а в машине по-прежнему было тихо – ни Максим, ни Элизбар не хотели нарушать молчание. Весь план, так глубоко продуманный Магновым, оказался под смертельной угрозой. Мало того, что в стране не оставалось “наместника” Виварии, способного хоть как-то организовать долгожителей – включение Максима в команду крейсера могло сорвать отплытие. Впрочем, власть Элизбара наверняка достаточно крепка, чтобы скрыть беглеца где-нибудь в трюмах, если кому-нибудь вообще придет в голову его искать. Момент “смерти” барона запечатлен на дагерротипе газетчика… Рустиков теперь мертвец для всех в этой стране, у него даже метрики нет.

Неудивительно, что бывший министр раздражен.

Но сам Максим был слишком раздавлен всеми сегодняшними событиями, чтобы всерьез вникать в переживания соратника. Он никак не мог забыть огонь, рвущийся из окон второго этажа, столб густого дыма и безжизненное тело дочери. Ему казалось, что он почти видел тогда, во время нелепой попытки забраться в дом, саму матушку Смерть. Наверное, он действительно разглядел в дыму один из множества ее ликов – тот, что черен и покрыт спекшейся коркой горелой плоти.