«Ну надо же, теперь это работает», – только и сказал Эванс.

Что это было? Хитрость Эванса? А может, слепая удача Копполы?

Позднее Барт утверждал, что при монтаже фильма Эванс выступил в роли проницательного судьи, пусть даже передвигающегося на каталке. «Да не враг же он себе», – так с ухмылкой прокомментировал эту историю Каан. А может быть, это Коппола выступил в роли проницательного судьи для Эванса?

Так как же нужно оценивать «Крестного отца»? Несомненно, сегодня это самый знаменитый фильм из всех когда-либо созданных – ну, или близкий к этому. Он не только объединяет в себе противоположности (коммерческий успех и признание критиков), но и являет собой кинематографическое благородство, реанимируя представление о том, что Голливуд действительно способен создавать произведения искусства. Так или иначе, фильм представлял собой авангард тогдашних возможностей кино.

И именно поэтому сейчас поражаешься тому, какими противоречивыми были первые рецензии на эту картину. Винсент Кэнби из New York Times едва ли не потерял голову от ее достоинств. По его словам, «Крестный отец» – это «одна из самых жестоких и трогательных хроник американской жизни, когда-либо созданных в индустрии массовых развлечений».

Однако были и те, кто посчитал этот фильм морально ущербным. «[ «Крестный отец»] заставляет вас становиться на чью-то сторону, демонстрировать преданность», – заметил Роберт Хэтч в журнале Nation. Некоторые критики углядели в картине неявную поддержку методов мафии. Другие посчитали фильм претенциозным, напыщенным или просто утомительным.

Приукрашивает ли этот фильм мафию? Коппола всегда сохранял моральную дистанцию по отношению к своему творению и никак не высказывается на этот счет. Как заметил Томсон, которого можно назвать членом группы поддержки Копполы, фильм символизирует собой тот короткий период (так называемые «святые 1970-е»), когда «можно было детально исследовать зло в нашем обществе, и никто от тебя не требовал морального облегчения». Если мы выходим из кинозала, восхищаясь этими людьми, если мы хотим, чтобы семья сплотилась вокруг нас, тогда, возможно, нам следует заглянуть в свои собственные души. Коппола распахнул двери для морального нигилизма. Его картина стала «предчувствием прихода Америки грядущего».

Фильм принес беспрецедентные кассовые сборы. С 14 марта 1972 года, когда началась его демонстрация в невиданном доселе числе кинотеатров (400!), всюду стали выстраиваться очереди. За первую неделю фильм принес 7,4 миллиона долларов, за две недели сборы выросли до 17,2 миллиона долларов, а к 17 мая составили 53,3 миллиона долларов. Победно шествовавший по миру фильм бил все рекорды. Офис Барта захлестнула волна сценариев и романов о мафии. К началу августа картина собрала 101 миллион долларов. Похоже, что в конце концов в стране не осталось ни одного человека, который не посмотрел бы эту блестящую сагу.

Картина стала событием.

Эванс продлил контракт Копполы.

Все упомянутые здесь истории давно стали легендами, их бесконечно пересказывают и бесконечно цитируют. Можно ли теперь представить себе прошлое без всплесков обожания этого фильма, без юбилеев, без аналитических статей о том, какое огромное наследие он после себя оставил, без документальных лент, в которых фанаты кинокартин первого ряда снова и снова цитируют реплики из фильма Копполы? «Брось пушку, – инструктирует коллегу Том Хэнкс, который, как известно, ежегодно проводит «посиделки», посвященные «Крестному отцу». – Возьми канноли». Можно ли найти фильм, под которым находится более серьезный фундамент, чем под семейной сагой Копполы?

Неужели Коппола не получил удовлетворения от бесспорного триумфа «Крестного отца»? Он ведь во многом оказался прав: «Крестный отец» – это возрождение Брандо, это открытие Аль Пачино, это показ грандиозной роскоши обстановки того периода и широчайший тематический охват – одновременно семейный и национальный. Коппола нашел новый ключ к культуре и новую золотую жилу.

Но самое главное – «Крестный отец» стал «Крестным отцом» благодаря Копполе и вопреки Голливуду. Фрэнсис и сегодня быстро соглашается: да, это история Пьюзо, но это его мир. Именно это делает фильм таким популярным – видение режиссера, которое чувствуют и зрители. Мы все хорошо знаем, что такое семьи, свадьбы и ссоры за обеденным столом, описанные в книге… Но Коппола превзошел книгу, найдя подтекст в своей культурной самобытности, своих знаниях и своих художественных амбициях.

Элинор вспоминала, как однажды в Нью-Йорке они с мужем посмотрели в открытое окно и увидели на здании бегущую строку с цитатами из «Крестного отца». Движение слов вторило бешеному нью-йоркскому уличному трафику. Не говоря ни слова, Коппола вернулся к пишущей машинке и попытался продолжить работу над сценарием «Великого Гэтсби» – романа о пустоте, лежащей в основе американской мечты. (Если бы он знал, то уже возненавидел бы тот кошмар, который сотворил с его сценарием режиссер Джек Клейтон.)

В этой работе было куда больше смысла.

Церемония вручения «Оскаров» при всех своих традициях и помпезности является одним из таких событий, во время которых Голливуд может одной рукой одаривать, а другой – отбирать. В тот раз здесь всеми силами старались напомнить молодому человеку с сердитыми темными глазами, что он все еще остается выскочкой.

Вечером 26 марта 1973 года главным соперником «Крестного отца» стало «Кабаре» режиссера Боба Фосса, в котором Берлин времен Веймарской республики из книги Кристофера Ишервуда был превращен в пряную смесь мюзикла и трагедии. Это тоже был фильм с сильными акцентами на времени и месте действия и зыбкими границами между жанрами. Надо ли говорить, что у авторов обеих картин тот «оскаровский» вечер оставил смешанные впечатления?

Прекрасной музыке Нино Роты было отказано в номинации «по техническим причинам», хотя на церемонии она звучала довольно часто. Аль Пачино, пониженный до категории актеров второго плана, уступил Джоэлу Грею, сыгравшему в «Кабаре». Брандо, получивший «Оскар» за лучшую мужскую роль, разыграл старую карту неповиновения: на сцену вместо него под смешки и шиканье публики вышла представительница коренного населения Америки «принцесса» Сашин Литтлфезер, которая заявила, что Брандо не принял награду в знак протеста против укоренившейся в американском обществе политики дискриминации индейцев. Так Брандо нанес удар по унизительному изображению коренных американцев и возобновил старое противостояние с голливудскими киностудиями.

Коппола вышел на сцену вместе с дочерью Пьюзо – чтобы принять награду за лучший адаптированный сценарий. На подиуме он вел себя совершенно естественно, его речь была трогательной, но отчасти провокационной, поскольку в ней он вскользь упомянул о своем «чудесном романтическом финансовом приключении в Сан-Франциско» и поблагодарил Барта, но ни слова не сказал об Эвансе.

Эта церемония… Разве не была она примером той пропыленной рутины, которую когда-то «кинонегодники» намеревались сбросить в Тихий океан? Увы, жажда признания со стороны старой гвардии всегда была большим (и неизбежным) парадоксом этого движения.