Специально разработанный загубник, накладной живот, ботинки весом по четыре килограмма каждый и выступающая челюсть – вот в каких страданиях возродился великий талант Брандо. Но звезда оставалась звездой: Брандо упорно сопротивлялся попыткам заставить его выучить свои реплики, часто импровизировал, как привык делать это при работе с Элиа Казаном. Поэтому Коппола клал рядом с камерой листочки с подсказками. Он понял, что управлять Брандо бесполезно, надо к нему прислушиваться.
«Его игра задает тон всей картине, – отмечал Винсент Кэнби в New York Times, – а картина эта правдивая, яркая и в самые неожиданные моменты невероятно трогательная».
Потом возникла проблема с Аль Пачино. У каждого босса было свое представление о том, кто должен сыграть Майкла – «американца» в семье Корлеоне. Радди видел в этой роли Роберта Редфорда, золотого мальчика Голливуда. Эванс хотел, чтобы его сыграл Райан О’Нил, который вывел «Историю любви» на вершину кассовых сборов и походил гибкостью и конформизмом на самого продюсера. Позднее и Уоррен Битти утверждал, что отказался от этой роли. Изначально на роль Майкла пробовались также Джеймс Каан и Мартин Шин.
Существует история о том, как Коппола впервые увидел Аль Пачино. Было это на Бродвее. Коппола читал книгу и, оторвав глаза от строчек, внезапно увидел его лицо. К тридцати годам Аль Пачино, уроженец Нью-Йорка, получивший образование в знаменитой Actors Studio, снялся только в одном фильме – драме о наркозависимости «Паника в Нидл-парке». И он определенно не подходил для этой роли, несмотря на то что был итало-американцем: невысокий, с ростом 170 см, он предпочитал носить наряды в стиле хиппи и волосы до плеч.
Эванса взбесила идея пригласить Аль Пачино. Он называл его не иначе как «этот карлик Пачино». К тому же первое прослушивание актера вместе с Дайан Китон обернулось полным провалом – он нервничал и сыграл ужасно.
«Деструктивный ублюдок, – негодовал Коппола, – он даже не выучил свои реплики!» Однако режиссер не отказался от своей идеи, вспомнив трагическое величие, которое он увидел в его исполнении на театральной сцене. А разве Хоффман не провалил кинопробы на роль Бенджамина Брэддока в «Выпускнике»? Режиссер этого фильма Майк Николс потом вспоминал, что все, что он видел через объектив камеры, – его дергающееся измученное лицо.
Жена Джорджа Лукаса Марсия, которая монтировала многие кинопробы, увидела в актере то, что видел и Коппола. «Возьмите на эту роль Пачино, – говорила она режиссеру, изучив его внимательнее, чем кто-либо. – Его глаза… Он – то, что вам нужно».
Да, у Аль Пачино были глаза Майкла. И это решило дело.
Как и в случае с Брандо, костяшки домино падали последовательно: сначала Радди, потом Барт, затем Блюдорн и, как всегда в последнюю очередь, Эванс. Коппола уговорил их всех. Но ему поставили одно условие: он должен был утвердить Джеймса Каана на роль Сонни.
Аль Пачино сильно переживал. У него было так много безрезультатных тестов и прослушиваний, что это подорвало его уверенность. «Я никогда не чувствовал себя нужным», – говорил он. Коппола сочувствовал актеру – он хорошо представлял, что такое неуверенность в себе, и понимал, что его роль – самая сложная в фильме. Исполнителю нужно было пройти путь психологической трансформации от студента Йельского университета до наследника нью-йоркского преступного клана, сбрасывая свою доброту, как змеиную кожу. Актер еще не привык к съемкам вне сценарной последовательности, поэтому постоянно спрашивал, в какой точке процесса трансформации находится Майкл. Как понимал Коппола, вся картина – это история одиночества Майкла, и потому весь фильм отражается в его глазах.
«Аль Пачино – как суфлер в спектакле, который нашептывает роли всем остальным», – писал историк кино Дэвид Томсон.
«Он не демонстрирует открыто свое актерское мастерство, – ворковала кинокритик Полин Кейл в своей длинной и восторженной рецензии, – но ему как-то удается меняться…»
Сегодня все актеры «Крестного отца» кажутся неотрывно связанными со своими ролями, а фильм, словно отлитый в бронзе памятник, вошел в историю. Бравада Каана в роли Сонни; холодная, безэмоциональная эффективность в делах Роберта Дювалла в роли одинокого приемного сына и консильери Тома Хагена; замечательный Джон Казале, которого кастинг-директор Фред Рус нашел для исполнения роли Фредо, дрожащего от своей слабости. Зарекомендовавший себя верным союзником Копполы на протяжении всей жизни, Рус обладал удивительной способностью находить актеров второго плана с выразительными лицами, будто они были рождены для своих ролей. Из всех них только Ричард Кастеллано в роли Клеменцы был похож на Эдварда Г. Робинсона[19] или Аль Капоне.
А как можно отделить Талию Шайр от Конни Корлеоне? Талия – сестра Копполы, а Конни – сестра Майкла, всеми опекаемая. Это молодая женщина с изящной фигурой и сияющими глазами, которая не способна противиться капризам и обыденному предубеждению старших братьев к женскому полу – как в жизни, так и в искусстве.
Как и ее братья, Талия увлеклась искусством под неодобрительными взглядами своего отца. Она хотела играть в кино, и для нее это означало одолеть еще более крутой подъем, чем братьям. «Меня воспитывали так, чтобы я была готова к замужеству и жизни в безвестности», – говорила Талия. Ее ждали католические школы, дешевая обувь, мытье посуды…
А еще у нее была одна странность. Там, где ее братья жаждали получить жизненный опыт, она получала извращенное удовольствие, отказывая себе в этом опыте. Она вспомнила, как однажды пошла одна в Radio City Music Hall, но не для того, чтобы попасть за кулисы и окунуться в тайны королевства искусств, а для того, чтобы постоять в очереди на холодной нью-йоркской улице. «А потом, когда я наконец добралась до билетной кассы, то молча развернулась и снова пошла в конец очереди. В отрицании есть настоящий азарт. И такой была вся моя жизнь».
Похоже, все Копполы относятся к интервью как к исповеди.
В Талии чувствуется какая-то израненность, обида – как и в Конни. Повзрослев, Талия превратилась в классическую красотку (волосы цвета воронова крыла, огромные серые глаза, походка балерины), но осталась мучительно застенчивой. Инстинкт подсказывал ей скрывать свои амбиции, особенно от брата Фрэнсиса. Она ничего от него не требовала. По ее словам, их отношения были нежными, но сложными.
В конце концов Талия убедила родителей, что только Йельская школа драмы даст ей возможность выбраться из семейного кокона. Окончив школу, она стала серьезной и присоединилась к классу той самой Стеллы Адлер, которая разбудила демонов Брандо. Вслед за братьями она переехала на запад США и некоторое время «батрачила» на Роджера Кормана, снимаясь в таких низкобюджетных картинах, как «Ужас Данвича» и «Газ-с-с-с»[20]. После этого она сыграла жену Ника Нолти в адаптации другой послевоенной семейной саги – мыльного телесериала ABC «Богач, бедняк» по Ирвину Шоу.
«Крестный отец» был совершенно другим фильмом. Талии обязательно было нужно сыграть Конни. Она набралась смелости и попросила брата дать ей возможность пройти пробы. Никаких привилегий – обычное прослушивание, как у всех. Коппола отказал. Он уже стал испытывать давление и терять уверенность в себе под пристальными взглядами руководства студии. «Может быть, он просто боялся за меня? – вспоминала она. – А вдруг бы я плохо сыграла?»