Глава 6

Свиридов спокойно и без эксцессов довел автомобиль с мирно спящей Аней до виллы Коваленко и, просигналив охранникам, чтобы те открыли ворота и впустили их во внутренний двор, подъехал прямо к парадной лестнице.

Он не стал будить Аню, а просто легко поднял ее на руки и понес по ступенькам. Сидевший в вестибюле охранник взглянул на него с плохо скрытым недоумением, но, увидев, что хозяйка виллы просто крепко спит и, очевидно, не без влияния алкоголя и прочих паров ментола и эвкалипта, успокоился.

Он донес ее до первой же спальни и аккуратно уложил на широкий низкий диван. Потом прикрыл пледом и, присев на самый край дивана, задумчиво посмотрел на ее бледное лицо и чуть шевелящиеся губы, даже сейчас чувственные и манящие. Глупо. Глупо сидеть здесь и рвать нервы, тем более что нет ничего более бессмысленного, чем это ночное просиживание в позе ополоумевшего от любовной чесотки Ромео.

Он наклонился над ней, чтобы в последний раз проверить, удобно ли ей лежать и плотно ли она укутана пледом, как вдруг ее руки обвились вокруг его шеи и властно притянули к себе. Он не сопротивлялся. Куда легче противостоять медвежьей хватке чемпиона мира по греко-римской борьбе в супертяжелом весе Александру Карелину, с которым Владимир был знаком лично и даже провел пару спаррингов.

Карелину, разумеется, он проиграл, но еще легче он проиграл этим тонким нежным рукам, которые прижали его к себе, и губы Ани едва слышно прошептали:

— Почему ты обманул меня, когда сказал, что не видел того человека?

Владимир чуть приподнялся и посмотрел на потухшее лицо Ани с полуприкрытыми темными глазами.

— Только не спрашивай, какого человека.

Ты мог обмануть Сергея.., но ведь меня ты не обманешь так, Володя?

— Какое все это имеет значение?

— Ты прав. — Аня посмотрела на него, и он увидел, что у нее глаза безнадежно загнанной, затравленной лисицы. Глаза, еще пытающиеся удержать первородную хитрость и инстинкт самосохранения, но уже остывающие перед неумолимым натиском много превосходящих гибельных страстей. Беспомощные и почти по-детски доверчивые. — Ты прав, — повторила она. — Это не имеет никакого значения. Для меня. Хотя я видела по тебе, что ты что-то упорно скрываешь. Ты говорил про того человека так, как будто им был ты сам... Возможно, я так бы и подумала, что это ты... Но ты был все время со мной. Со мной, — еще раз слепо повторила она.

— Ты пьяна, Анечка, — сказал он. Владимир не узнал собственный голос, безнадежно кружилась голова, и без права на высвобождение и пощаду затягивало в дурманящий и свирепо баламутящий кровь омут, из которого нет спасения и нет возврата.

И пусть еще кто-то скажет, что такого не бывает и что все давным-давно получило свою цену.

— Он купил меня, — пробормотала Аня, — и я была счастлива до небес, что.., вот так. Устроилась в жизни, как называют это нищеброды.

Я не могу.., зачем, зачем я вызвала тебя сюда?

Она приподнялась на одном локте, всклокоченные спутанные волосы упали ей на лицо, но она не обратила на них ни малейшего внимания.

— Я хочу уехать отсюда, Володя, — твердо выговорила она. — Мы снимем с моего личного счета деньги и уедем.., навсегда. А Сергею я потом напишу.., по Интернету или как.., все объясню.

Ну вот, — она уронила голову на плечо Владимира и засмеялась, а потом тут же заплакала, — ну вот.., я опять пришла к тому, от чего так хотела убежать. Я заговариваюсь.., я схожу с ума.