По этому правилу и закону был издан указ: переписать подушно в двадцать четырёх кадиликах Крымского острова всех рабов-невольников. Получилось четыре раза по сто тысяч пленных казаков.

Действительно, крымского войска, хоть тресни, больше восьмидесяти семи тысяч не соберёшь. Есть также еще сто тысяч людей из мухаммеданской общины. Но есть также четыре раза по сто тысяч казацких рабов. Если бы — упаси Бог! — такое число неверных казаков подняли бунт и восстание, они весь Крымский остров перевернули бы вверх дном. Но по чудесному промыслу Мухаммеда-Избранника они совершенно не способны бунтовать.

Почтенный хан даровал мирзам и отрядам воинов дань со ста тысяч невольников из четырёх раз по сто тысяч. Дань с других ста тысяч невольников он пожаловал карачеям и капу-кулу. Дани с третьих ста тысяч пошли на шахский подарок имамам, хатипам, учёным, праведникам, шейхам и суфиям. Себе он оставил дань с последних ста тысяч невольников. Из них дань с пятидесяти тысяч он подарил своим жёнам и дочерям, госпожам и аталыкам, своим товарищам, от-агам, ханским казакдашам.

Таким образом, все вельможи страны на кенгеше дали клятву и обет, и от хана во все каза для сбора налога отправились ханские аги. Они в один миг переписали всех невольников, находившихся на острове в семьсот семьдесят миль. По их переписи вышло, что невольников больше, чем было раньше записано у кадиев при прежних ханах. Они переписали шесть раз по сто тысяч пленников. Было записано также сто двадцать две тысячи женщин и девок и два раза по сто тысяч пленных гулямов-копна. Копна — так называют несовершеннолетних гулямов. Было записано также сто тысяч шестьсот девок. Переписывать этих девок, гулямов-копна и невольниц-марий не полагается по закону, но они были переписаны.

Во все стороны отправились для сбора имущества секбаны — стрелки из ружей — они прошли по каждой каза Крымской страны. Они начали грабёж и погромы по всему Крымскому острову, подобно Юсуфу, тирану Хаджаджу[445].

Этот недостойный спросил у одного: «Душа моя, неужели в Крыму столько невольников?».

Житель Тамани Алиджан-мирза сказал: «Эвлия Челеби! Здесь больше, чем четыре-пять раз по сто тысяч женщин-невольниц. Если этот хан возьмёт с них, и с копна, и с девок налог по одному золотому, он, пожалуй, взбунтуется против рода Османов. Потому что ханы из рода Чобан Гераев уже восставали против рода Османов и били янычар. Да сохранит от такого Бог! Ты, однако, несколько дней посмотри, что будет происходить в Крыму. Но уж лучше бы вы с Мехмед-пашой отправились к Порогу Счастья!». Алиджан сказал много поразительных слов.

Описание бунта татар против насилия. Однажды мы увидели, как в ханский кёрюнюш пришли, стеная и взывая о помощи, ханские аги, посланные собирать налоги с невольников, с разбитыми головами, сломанными руками и выбитыми глазами. Они жаловались: «Ширинские беи нас избили и искалечили, мы еле спаслись бегством».

«Да, так бывает, мои карачи, так бывает», — сказал хан, коверкая слова, и не проявил заботы о случившемся.

Ширинские беи напали на этих аг, отобрали захваченное имущество, избили аг и выгнали их. На следующий день весь Крымский остров огласился воплями, а у подножия гор собралось войско, подобное морю, с колчанами и оружием. Они говорили: «Мы этого хана, сына Чобан Герая, и его везиря Ислама-агу в кёрюнюше запрем! Мы не допустим этого незаконного новшества!».

И ещё они жаловались на татарском языке: «Что же это происходит? В Крымском юрте переписали шесть раз по сто тысяч казацких пленников, но переписывают и рабов-копна, марий и девок. Налоги берут по-грабительски! А Божий закон разве такой? Если такое будет в Крыму, то мы знаем, что этот гнёт идёт от османских людей!».

Они разбились на кучки и на группы, и каждый в толпе кричал: «Хватит! Хватит!», их крики сливались в гул. Наконец, к полудню, они выбрали представителей. Они согласились по-старому жаловать сто тысяч несовершеннолетних копна, девок и невольниц-марий учёным и праведникам, шейхам и кадиям, [ханским] жёнам и дочерям, калге и нуреддину, мансурлу и седжевутам, даирли и капу-кулу. Была прочитана Фатиха. Они решили, что будет собран налог с каждого [невольника] по одному червонцу. Таким образом, в тот день мы избавились от несчастья и убереглись от незаконного нововведения.

На следующий день войско Ширин-беев снова учинило беспорядки и пришло к Бахчисараю. Они кричали: «Мы не допустим этого несправедливого налога на пленников! Мы не желаем этого хана, везиря Ислама-агу, кадиаскера и ханского калга-султана!».

Хан сказал: «Хорошо, мои карачи! Пусть вовсе не берут налога на пленников с Ширинов и их людей. Мои карачи! Я собираюсь в поход на московских неверных. Сейчас же будьте готовы к нему. Я дарю вам этот налог на пленников».

Когда он так сказал, все войско Ширинов пришло в восторг и говорило: «Вот так мы хана напугали, что он подарил нам налог!».

Все они ушли в свой иль. Когда наступило утро, было провозглашено, что высокодостойный мудрый хан приказал готовить лошадей к походу на Московию. Высокодостойный хан собрал целую тысячу местных воинов и прославленных молодцов-стрелков из ружей. Пятьсот стрелков собрал калга-султан, и ещё пятьсот стрелков собрал нуреддин-султан. Триста стрелков собрал ханский везирь Ислам-ага. А бывшие прежде в заложниках в черкесской стране султаны из Чобанов пришли с почти двумя тысячами стрелков. Таким образом, всего было собрано четыре тысячи триста пехотинцев с ружьями. А кроме того восемьдесят тысяч всадников-татар. Когда об этом услышали Ширин-беи, они сказали: «Татарские ханы никогда не собирали и пятьсот стрелков». Они посмеялись и не пришли к хану, не присоединились к походу.

В один час все ширинли собрались в долине под названием Ак-кая под городом Карасу, их было сорок тысяч — ветроподобных татар. Они собрали кенгеш и решили напасть на Бахчисарай, убить хана, калгу и везиря Ислам-агу.

Когда настало утро, хану стало известно, что они собираются ударить по Бахчисараю. Он тут же приказал со всех сторон от Бахчисарая, на скалах и в ущельях сделать укрепления и вырыть окопы для стрелков. В то же время было послано известие аге Татского иля, что находится в Кефинском эйялете. К полуночи прибыло две тысячи прекрасных стрелков из ружей из Татского иля. Они расположились в центре прочным оплотом и встали наготове. По суше калга-султан и везирь Ислам-ага привели войска рода Османов из санджаков Силистры, Никополя, Визе, Кырк-килисе, Чермена, Бендер[446]. С калга-султаном пришли также войска буджакских татар и добруджских[447] татар. Вместе с буджакскими татарами они составили шестьдесят три тысячи войска из Рума[448]. Они окружили Бахчисарай и стояли наготове. В Бахчисарае были также капудан-паша Омар-заде, привёзший татарского хана от Порога Счастья на султанских кораблях и янычарский ага, вышедший из пятьдесят первой ода янычар, Наккаш-заде Шаши Мехмед-ага, с тремя тысячами капу-кулу. Капудан-паша Омар-заде находился в Бахчисарае со своими двумя тысячами войска, рассчитывая на милость хана. Пришёл также Мансурлу Кая-бей с десятью тысячами отборных воинов. Он снова ударил челом хану и принёс присягу на верность.

Тем временем в городе Карасу было великое собрание войска ширинли. Они услышали, что у хана собралось сто пятьдесят тысяч огнестрельно вооружённых воинов рода Османов. Их намерения сменились на противоположные. Они рассчитывали напасть на Бахчисарай, но предопределение Божие это намерение разрушило, и дело повернулось по поговорке: «Считать дома деньги — на базаре не разбогатеть». Они разошлись и отправились по домам. Когда об этом узнал достославный хан, то из казны достали с молитвой и благодарением благородное знамя святого Столпа Пророчества, а также сто кошельков денег. Было объявлено: «Все правоверные единобожники-мусульмане, собирайтесь под святым знаменем!». О величие Божие! Когда правоверные единобожники, верующие татары увидели знамя Пророка Божиего, в одном месте собралось войско, подобное морю. Толпы татарских воинов выстроились в ряды.