Но прежде всего – несколько формальных замечаний.
И. Дьяконов предлагает истолковывать слово «царь» как «знатный», «высокий», «властный» и т.п. Однако это – явная натяжка. Если философская терминология в древнееврейском языке была разработана плохо (как правильно замечает этот известный востоковед), то терминология «административная» была, напротив, разработана прекрасно: у каждого из слов «властный», «могущественный», «великий», «вельможный» и т.п. в древнееврейском языке имелись соответствующие эквиваленты. Не было нужды применять слово «царь» иносказательно, для обозначения одной из степеней власти или могущества, поскольку для любой из этих степеней у евреев имелись точные названия. Слово «царь» в условиях такого языкового избытка означало только «царь» и ничего больше.
Далее: хотя обозначение «сын Давида» (I.1) и можно истолковать в том смысле, что Автор был наследником (нецарствующим) царской династии Давидов, то уж никак иносказательно не истолковывается фраза: «Я, Кох̃е́лет, был царём над Израилем в Иерусалиме» (I.12). Уже было сказано, что «ме́лех» у евреев означало только «царь», и ничего больше. Так какой это мог быть «царь», если уже лет триста со времен Вавилонской катастрофы, никаких царей в Иерусалиме не было и в помине. Кроме этого, Кох̃е́лет дополняет свои «царские» притязания ещё и пояснениями вроде: «И возвеличился я, и стал богат более всех, бывших прежде меня над Иерусалимом; /…/ И золота я собрал, и серебра, и сокровищ от царей и областей [подчинённых]» (ст. II.9-10); или «Вот, я возвеличился и мудрости умножил более всякого, кто прежде меня был над Иерусалимом» (ст. I.16). Следовательно, Книгу Кох̃е́лет читатель должен был воспринять только как творение Соломона (он и в самом деле был единственным из сыновей Давида, бывший царём), и в устах этого легендарного царя-мудреца все его высказывания о непревзойдённом уме, величии и богатстве смотрелись бы вполне естественно.
Что касается довольно странного псевдонима Кох̃е́лет (буквально означающего Созывающий [народ]), о нём подробно разъяснено в другом «приложении», озаглавленном «О самоназвании Автора». Не стоит приводить здесь все соображения, ограничимся главными выводами: «Кох̃е́лет» – специально придуманный для Соломона псевдоним, означающий либо «Собирающий народ», либо «Премудрость» (оба эти значения подходят к Соломону, и оба они должны были быть легко узнаваемы читающей публикой).
Таким образом, Книга Кох̃е́лет – это сознательная подделка под Соломона, ничего больше. Книга Кох̃е́лет – ложноподписанная книга. Вот первый вывод.
В. Теперь о другом. Попытаемся взглянуть на эту книгу с точки зрения психологии, с точки зрения её восприятия современниками Автора – если уж он действительно был известен в Иерусалиме (как явствует из Эпилога) под то ли прозвищем, то ли псевдонимом «Кох̃е́лет». Если в Иерусалиме его знали, то знали и детали его биографии и могли сопоставить их с тем, что он сам о себе написал.
Так вот, с точки зрения восприятия Книги современниками Автора, эта Книга представляла собой концентрат невероятного хвастовства и вранья, переходящего все границы. «И возвеличился я, и стал богат более всякого, кто прежде меня были в Иерусалиме» (II.9) – стало быть, могущественнее и богаче самого Соломона (чьё богатство было действительно огромным – оно описано документально в 3-й Книге Царств)? И это – в эпоху, далеко не самую благоприятную для Иудеи (трехсотлетний упадок, постоянная зависимость от соседних сверхдержав)? А вот ещё: «И умножил я мудрости более всякого, кто прежде меня был над Иерусалимом» (I.16). Стало быть и в этом оставил далеко позади самого Соломона? О его легендарной и непревзойдённой мудрости уже современникам Кох̃е́лета очень мало было точно известно, но речь шла о сознательном противопоставлении себя легенде, традиции, установлении себя на такую недостижимую высоту, на которую традиция вознесла великих Давида и Соломона, и которых, как считалось, в принципе нельзя было превзойти будущим поколениям. «Я был царём…и возвеличился я» – и т.п. – и такие заявления – в эпоху, когда Иудея уже триста лет не имела собственного правителя, находясь в унизительной зависимости то от одной, то от другой сверхдержавы – что евреи воспринимали очень болезненно, обострённо (как и любой народ в такой ситуации), и всегда соотносили своё невесёлое время с «золотым веком» царствования древних Давида и Соломона. В то время подобные заявления о непревзойдённом уме, величии, да ещё и с притязаниями на царский титул однозначно воспринимались бы как кощунство. Спрашивается: от каких таких «царей и областей подчинённых» мог Кох̃е́лет получать свои сокровища, если Иудея сама была данником? Как бы посмотрели на Автора знавшие его люди после этих «царей и областей»? «Я умножил мудрости…более всякого» – да пусть он и в самом деле реально превзошёл реального Соломона (а на то похоже – сравним убогую Книгу Притч Соломона и Книгу Кох̃е́лет), – дело в другом. Главное даже – не притязания на царский титул, величие, богатство и прочее. Ещё существеннее то, что читателям, своим современникам, знавшим его людям преподносить себя как великого мудреца («я – величайший мудрец, мудрее всех вас, мудрее самого Соломона») было вопиющей бестактностью и невежливостью. Представим, что сейчас некий философ, учёный или даже сам Папа римский вдруг заявит: «Я – самый умный человек, умнее всех вас, умнее всех, кто есть и кто были. Умнее меня нет, и не было». Совершенно невозможная ситуация. Столь же невозможной она была и 2 тысячи лет назад; заявлявший открыто то, что Кох̃е́лет заявляет в Книге, как следствие имел бы вполне однозначную реакцию современников. (А как он не мог не учитывать их реакцию? Ведь для них, собственно, эта Книга и писалась!). Кстати, обратите внимание, как себя характеризует в своём апокрифе Иисус, сын Сираха: «И я последний бодрственно потрудился…» – предельная скромность. Протопоп Аввакум, притязая на абсолютное понимание Евангелия, при всём этом называл себя такими словами, что не все из них терпит бумага. Подобное поведение – общее правило для всех людей, занимающихся поучениями – от еврейских «хахамов» до нашего Аввакума. И неужто не кажется просто по-человечески невероятным, чтобы человек широко образованный, в высочайшей степени талантливый, действительно великий мудрец, мог заниматься таким безудержным и бесстыдным самовосхвалением, переходящим в откровенное вранье, да ещё на весь Израиль?
Кроме того, похоже, он был вовсе не знатен и едва ли принадлежал к современной ему пирамиде светской власти. За недостатком места мы не станем перечислять все его предельно острые «злободневные» высказывания о светской власти (а их, увы, обычно не замечают за философской стороной Книги Кох̃е́лет). Однако несколько цитат много места не займут:
V.7 Если угнетение бедного, нарушение
Правосудия и справедливости увидишь ты в стране –
Не удивляйся такому делу:
Ибо начальник следит за начальником, а за ними – начальство…
X.5 Есть зло, которое я видел под солнцем,
То – ошибка, исходящая от властелина:
Поставлена глупость на высокие посты,
А достойные – в пренебрежении…[буквально: «бэ-шэ́фель» – «в
унижении»]
X.16 Горе тебе, страна, чей царь – невольник,
И чьи князья пируют спозаранку!
X.19 /…/ А деньги – за всё ответят…