— Мистер Мэддокс, мисс Валенте пришла на встречу в десять тридцать. Мне попросить ее подождать или перенести визит на другое время?
— Нет, Сильвия, впусти ее, — велел Малкольм.
Все шло хуже некуда. У Ванна похолодело внутри.
Дверь открылась, и вошла Софи.
Внезапно Ванн вспомнил, зачем нужно быть настороже. Любовь заставила его забыть это основное, элементарное правило жизни.
«Не теряй бдительности, чтобы тебя не уничтожили».
Войдя в кабинет Малкольма, Софи остановилась, пораженная количеством присутствующих, среди которых был Ванн.
Он не улыбнулся. Его лицо было напряжено так, что болезненно напомнило что-то знакомое. До нее дошло почти сразу: мамино лицо в последнюю, ужасную неделю перед смертью. Она чуть не спросила Ванна, что с ним, но тут заговорил Малкольм:
— Доброе утро, мисс Валенте.
Она повернулась к Малкольму:
— Извините, что прервала совещание, я могу зайти позже.
— Вовсе нет, — ответил Малкольм, — продолжай. Говори все, что хочешь.
Софи опешила. Что-то было не так. Она оказалась в самой гуще непонятных событий.
— Вы уверены?…
— Да. Пожалуйста, просто скажи, что у тебя на уме, и покончим с этим.
Хорошо. Она сделала вдох.
— Я бы предпочла поговорить наедине.
Малкольм изучал ее из-под густых нахмуренных бровей.
— Нет, — сказал он, — все, что вы хотите сказать, можно сказать в присутствии этих людей.