Ее взгляд упал на сложенные в углу вещи. Где-то у нее была мини-гарнитура для беспроводной связи с коммуникатором. Это удобно, чтобы не смотреть на руку всякий раз, когда медицинское оборудование присылает оповещение, не требующее реакции. Например, что до окончания сеанса той или иной процедуры осталось пять минут. Особенно актуально, если речь идет не о биорегенерации, а о чем-то гораздо менее сложном. Но Ингеборга не помнила, бросила она гарнитуру в сумку или нет. Сборы были очень спешные. Девушка подошла к сумке и принялась осматривать содержимое. Несмотря на заверения производителей о непромокаемости новых суперсовременных замков-молний, лежащие в самом верху тряпки все-таки были мокрые. Если это раствор для дезактивации, которым проводят очистку от радиоактивной грязи, то еще ладно. Можно отстирать в другом химрастворе. Должна же в отеле быть химчистка. А вот если это растаявший радиоактивный снег, то все может быть хуже. Ингеборга взяла оставленный солдатом счетчик Гейгера и провела над вещами. Вроде фон нормальный.

Она начала быстро перебирать тряпки в поисках гарнитуры и внезапно наткнулась на незнакомый сверток, лежащий на самом дне. Небольшой брезентовый сверток был точно не ее, у нее такого не имелось, но что-то знакомое в нем… Точно! Почти такой же сверток она спрятала под фильтровентиляционной установкой по приказу Порфирьева. Так вот почему люк в тамбур оказался закрыт! В тот момент она успела испугаться… А ведь капитан затворял за ней люк каждый раз… Девушка торопливо расстегнула чемоданы подруг и разгребла вещи. Похожие свертки обнаружились на дне каждого из них. Мгновение она неподвижно размышляла, вспоминая последний жест Порфирьева, обращенный к ней в шлюзе «Подземстроя», после чего достала оба брезентовых свертка. Догадаться, что в них лежит, по характерной тяжести было несложно. Ингеборга спрятала все у себя в сумке, аккуратно застегнула чемоданы и поспешила в приемный покой. Там царило приподнятое настроение, и Светлана с порога сообщила ей, что Олег все разминировал, и скважину сейчас заводят в шлюз. Подруга обменялась улыбками с Кареном, тот несколько секунд вслушивался в радиоэфир, потом удовлетворенно кивнул и устало произнес:

– Скважина в лифте. С тех пор как мы добрались сюда, сейчас впервые можно сказать, что шансы на выживание перестали быть призрачными.

Безжалостно стегающий скафандр потоками черного снега буран прекратился внезапно, но Овечкин еще несколько секунд не покидал укрытия. За прошедшие недели он так и не привык к тому, что ураганные ветра в забитой радиоактивной пылью атмосфере начинаются и заканчиваются внезапно. Сегодня сорок восьмой день после катастрофы, теперь все отсчитывают время от нее, и это действительно удобнее. Потому что по старому стилю сейчас середина октября, полдень, но вокруг темно, как ночью, постоянные снегопады, сплошь состоящие из радиоактивных осадков, и почти минус сорок. А внутри бункера вообще нет деления на день и ночь, потому что системы жизнеобеспечения работают круглосуточно, и все рабочие графики выстроены вокруг этого. После отмены дней недели и введения сменного режима по схеме «смена через три», люди стали быстро забывать старую систему счисления времени. Антон и сам уже не помнил, какой сегодня день. Вроде пятнадцатое октября… или шестнадцатое… теперь уже неважно. Даже хронографы скафандров перепрограммированы на новый стиль, и электронный циферблат четко показывает, что сейчас восемнадцатые сутки второго месяца, девять часов тридцать три минуты Первой смены, до окончания рабочего периода осталось два с половиной часа. И это плохо, потому что оставшегося времени ему не хватит, чтобы сделать все так, как он планировал. Долбаные бураны случаются слишком часто, и на их пережидание уходит слишком много времени!

– Перекличка! – прорычал в эфире Порфирьев. – Личному составу доложить о состоянии в порядке очередности!

В эфире зазвучали женские голоса малознакомых Антону строителей, и он прислушался. Вроде буран прошел без эксцессов. Иногда поток мелких камней попадает в котлован, и кому-нибудь может достаться, если человек находился не в кабине техники.

– Тех в норме! – очередь дошла до Владимира.

Молодому технику присвоили позывной «Тех». Выдачей позывных у Брилёва занимался Абрек, говорят, это занятие его очень веселит и радует. Судя по генерируемым им позывным, это, во-первых, действительно так, а во-вторых, он брутальный болван, утративший всякие рамки по причине смешения избытка тестостерона и вседозволенности. Но спорить с Абреком не рисковал никто. За такое можно запросто оказаться избитым, а если ты не ценный специалист, то и убитым. Людей, к которым Абрек относился уважительно, можно было пересчитать по пальцам. Брилёв и его инженерная команда не в счет, от них зависит жизнь всего Центра, это небожители, к которым без разрешения того же Абрека и подойти-то нельзя. А кроме них кровожадный отморозок уважал своих подельников, у которых являлся лидером и которые всегда и во всем были с ним заодно; Снегирёву, потому что единственный на пять тысяч человек врач был неприкосновенным существом, которого уважали все без исключения, равно как и без выбора; и Порфирьева. Причем Антон даже затруднялся определить, что послужило большей причиной для этого уважения: тот факт, что капитан-амбал-нацик-мизантроп был еще большим отморозком, или тот, что все они носили одинаковые фотохромные комбинезоны спецназа. Однозначно одно: одинаковое снаряжение, одинаковое человеконенавистничество и одинаково зашкаливающий до отметки «Мега-ЧСВ» тестостерон их всех очень роднят. А еще Порфирьев оказался в прошлом каким-то там чемпионом каких-то там спецназовских турниров на тему уничтожения людей, и вся вооруженная хунта Брилёва брала у него уроки убийства гражданского населения, потому что больше в бункере уничтожать некого.

– Саныч в норме! – голос Александра пробился через всплеск помех.

Пожарного Абрек назначил «Санычем», потому что тот оказался Александром Александровичем. И хотя никто ни разу не назвал его ни Санычем, ни даже Сан Санычем, Абрека это не остановило. На такие мелочи, как желание самого носителя позывного ему было вообще плевать. Хотя нет, неправда. Абрек с удовольствием следил за соблюдением установленных правил радиообмена и с удовольствием наказывал за их нарушение. Согласно регламенту, после пожарного была очередь Овечкина, и он, скрыв тяжелый вздох, доложил:

– Овен в норме!

Когда ему впервые огласили его позывной, Антон возмутился и потребовал прекратить издевательства. На что Абрек заявил, что если ему не нравится «Овен», так будет «Бараном», один хрен и то, и другое – одно и то же, это раз, и точно отражает уровень мозгов Овечкина – это два. Антон пытался жаловаться Брилёву, но тот даже не пожелал выслушать его, когда помощник доложил ему суть проблемы. Поначалу Антон твердо решил игнорировать издевательства и дважды проигнорировал позывной «Овен», и всю смену называл себя в эфире «Овечкин». Но после того, как за нарушение правил радиообмена Абрек оштрафовал его на пятьдесят процентов пищевого довольствия, он был вынужден подчиниться диктату силы. Весь оставшийся месяц они с Диларой сидели на продовольственных нормах, предназначенных для безработных, и жена едва не запилила его насмерть. Давид проходил тяжелый курс лечения и нуждался в усиленном питании, и Дилара упрекала Антона в эгоистичном эгоцентризме чуть ли не каждую минуту. Взывать к ее разуму оказалось бесполезно. Она не хотела слышать ни о том, что эгоцентризм и есть крайняя форма эгоизма и потому эгоистичным быть не может, ибо тавтология, ни о том, что он был возмущен несправедливостью и пытался отстаивать свои законные права. Потому что не признает самоуправство военной хунты, отменившей Конституцию и заменившей все прочие законы на свое Положение об Особом Положении.

– Ты только вслушайся в это! – Антон с жаром пытался апеллировать к ее здравому смыслу: – Положение о Положении! Это же бред! Они все там полные идиоты! Возомнили себя цезарями!

– Это ты идиот! – Дилара была готова наброситься на него чуть ли не с кулаками. – Причем тощий! У них власть! Они решают, кто будет жить лучше, кто хуже, а кто не будет вообще! Почему ты так ничему и не научился?!! Мы спаслись из абсолютно безвыходной ситуации! «Смоленка» была забита людьми! Все погибли, а мы нет! Мы добрались сюда, и теперь мы в безопасности! Ты – Инженер Экспедиционного Корпуса, ценный специалист, у тебя двойные нормы обеспечения! Привилегии, которых нет у девяноста пяти процентов населения Центра! Это дурацкое ПОП, заменившее нам законы, на твоей стороне! Чем ты недоволен?!! Какой-то ерундой! Позывной не понравился?! И из-за этого твой больной ребенок должен голодать?! Ты точно овен, блин!!!

– До окончания месяца осталось всего семь дней, – не сдавался Антон. – На новый месяц штраф не распространяется! За это время Давида не выпишут из медотсека! Его там хорошо кормят!

– Ты хоть читал этот ПОП, которым так возмущен?! – взвилась Дилара. – Он ребенок! Иждивенец! Он обеспечивается по самой низкой норме! Потому что у нас перенаселение, и рожать детей запрещено до особого разрешения! А если кто родит, то будет обеспечивать ребенка сам, как хочет! Центр не даст на это даже хлебной крошки! Более того, отцу ребенка запрещено оказывать помощь родившей наперекор запрету! Если он будет уличен в такой помощи, его продовольственная норма будет урезана вдвое, а сам он может быть наказан вплоть до увольнения! НО! На тех, у кого уже есть дети, эти ограничения не распространяются, если только они не заведут новых до снятия запрета. Для таких, как мы, введены специальные иждивенческие нормы! Они положены ребенку. Это меньше всех, но ребенку хватит, все равно родители будут делить с ним свою норму! Но если ребенок госпитализирован, он попадает в статус больного! Больные обслуживаются по нормам, установленным Снегирёвой! Она как-то там рассчитала, сколько чего нужно больному, чтобы он выздоравливал, и Брилёв не стал с ней спорить! Он сделал по-другому! Разница в обеспечении больного ложится больному же в кредит! После выздоровления кредит нужно отрабатывать, а если работы нет, то тебя переводят на ту самую иждивенческую норму, самую маленькую, которая даже меньше, чем норма безработного! И ты сидишь на ней до тех пор, пока кредит не закроется! И отказаться от лечения нельзя! За распространение инфекций и тому подобное запросто могут вышвырнуть на поверхность без скафандра, потому что это приравнивается к попытке покушения на жизнь всего населения бункера! Каждый обязан следить за своим здоровьем! Но речь сейчас не об этом, а о том, что детям не положено кредитов, потому что они дети и не могут зарабатывать! Поэтому их кредит автоматически списывается с матери! С матери, Антон, ты меня слышишь?! Излишки, которыми кормят Давида, пока он болен, вычитают с меня! Но пока у тебя была двойная норма, этого не ощущалось! А теперь ощущается! Я есть хочу! Мне мало двух приемов пищи в сутки! Мы не в спецпалатке пытаемся не умереть от интоксикации посреди радиоактивной свалки! Почему я должна терпеть лишения из-за твоего эгоистического гонора и эгоцентричных сентенций?!

– Но… – Антон предпочел не указывать жене на несоответствие ее последнего утверждения законам логики. – Я не знал, что обеспечение ребенка вычитается с матери… У меня не было времени прочесть это дебильное ПОП подробно… Думал, это касается только матерей-одиночек… Про запрет на рождение ребенка вообще не знал! Почему он так сделал?! Это же преступление!

– Потому что Брилёв гораздо хитрее, продуманнее и умнее тебя, хоть ты и думаешь, что все наоборот! – Дилара смотрела на него с нескрываемым разочарованием. – Он сразу понял, что раз здесь мужиков всего тридцать процентов, а женщин семьдесят, то что из этого может выйти! И принял меры, чтобы избежать еще большего перенаселения и повального иждивенчества по всяким беременностям и уходу за ребенком, которое нас точно убьет! А заодно перетянул на свою сторону всех мужиков, потому что ему нужна рабочая сила, и не просто, а лояльная и безотказная! Поэтому женская часть Центра в бешенстве от этого ПОПа и сразу же окрестила Положение «Попой»! Причем полнейшей! Моя по сравнению с ней будет, как у Снегирёвой! Но кто бы там чем ни возмущался, решает тот, у кого власть и сила! А она у Брилёва и его команды! Только у него есть технические специалисты! Если завтра все они не проснутся, сожранные во сне женскими проклятьями, бункер вымрет через пару месяцев! Поэтому попасть в команду Брилёва мечтают все! Он, естественно, в первую очередь берет мужиков, потому что мужики не могут перестать работать по причине беременности или не выйти на смену из-за тяжелого ПМС или жутко болезненных месячных! Но даже мужчин Брилёв берет не сразу и не всех подряд! Все кандидаты проходят профотбор! И только потом распределяются по учебным группам! Стажеры в плане обеспечения ничем не отличаются от безработных, но все бегут в эти группы наперегонки! Потому что надеются со временем стать специалистами! А у специалистов полуторные нормы! У Инженеров – двойные! И Брилёв уже объявил, что впоследствии, потом, когда будет решен вопрос с расширением биоферм, лучшие специалисты будут получать тройные нормы! Сейчас тройных норм нет ни у кого! Считается, что даже Брилёв и его головорезы обеспечиваются двойными. Ты в числе избранных! Какого шайтана ты делаешь?!! Хочешь все испортить?!! Тебе мало того, что все вояки, с которыми мы оказываемся в одной команде, очень быстро начинают тебя недолюбливать, если не хуже?!! Поумней уже наконец! Подумай о сыне, в конце концов!!!

В тот вечер истерика Дилары закончилась далеко за полночь, но к неприятному удивлению Овечкина продолжилась на второй день и во все последующие, вплоть до окончания месяца. Всякий раз, когда Дилара возвращалась из медотсека и заставала мужа свободным от смены, шквал упреков продолжался. Такой токсичной Антон еще не видел жену ни разу, и он впервые за годы семейной жизни стал сознательно задерживаться на смене, хотя никакой производственной необходимости в этом не имелось, и вообще, сверхурочных в Центре не существовало. Карен, первый помощник Брилёва, говорил, что потом оплата сверхнормативного времени появится, но это произойдет тогда, когда будет чем эту переработку оплачивать. Пока же бункер сидит в режиме экономии. Вроде бы в глобальных планах даже заложено увеличение нормы для безработных, исключительно из соображений гуманизма и человеколюбия. Насколько перлы о гуманности и человеколюбии соответствуют действительности – это Антон считал тем еще вопросом. А вот режим экономии надуманным не был. Запасы продуктов истощились к концу первого месяца, и с тех пор бункер питается за счет собственных биоферм.

Вообще именно так все и было задумано согласно проекту «Подземстроя-1». Подземное убежище создавалось полностью автономным и должно было прокормить само себя посредством имеющегося хозяйства. Проблема в том, что рассчитано оно на две тысячи жильцов и триста человек персонала, а в действительности пытается прокормить пять тысяч человек и чуть больше сотни сотрудников, приносящих реальную для выживания пользу. Ресурс биоферм не успевает возобновляться. Если не принять экстренные меры, то биофермы попросту будут проедены целиком. А дальше – голодная смерть. Брилёв меры предпринимал, но все шло совсем не так быстро, как следовало бы, по мнению Антона. Это потому, что военные допускают слишком много глупых ошибок. Простейший пример: зачем его, инженера-механика, специализирующегося на профессиональных средствах связи, заставили согласиться на должность Инженера в Экспедиционном Корпусе Порфирьева, а на должность начальника узла связи поставили какого-то прапорщика даже без высшего образования? Ответ очевиден: Брилёв назначает специалистов не по уровню квалификации, а по степени преданности. А с таким подходом ожидать высокой эффективности от происходящих в Центре процессов не стоит.