Хотя у Луи было немало домов, вскоре после женитьбы он купил еще один. Вилла «Сан-Мартен», окна которой выходили на море в горном баскском регионе Испании, была убежищем от тягот работы и длинных рук налоговиков. Расположенный в стильном курортном городке Сан-Себастьян, дом находился рядом с границей Франции и в нескольких минутах езды от дома Жака и Нелли в Сен-Жан-де-Люз, где семья встретилась для воссоединения в 1922 году. Это было знаковое место, с «лучшим видом в мире», охватывающим обширную панораму Кантабрийского моря с береговой линией и холмами за ней. Он был настолько великолепен и настолько далек от безумного темпа трудовой жизни в Париже, что ни одно другое место, как позже напишет испанский интервьюер, не сможет «удовлетворить беспокойство мятежного духа Луи Картье, которому нужно видеть солнце Испании из своей виллы в Монте-Игельдо, чтобы быть полностью счастливым». Тем не менее даже здесь он иногда выходил из себя, однажды настолько разозлив повариху, что она выбежала из дома, хлопнув дверью. Сан-Себастьян подходил Луи. Это был не только теплый и красивый, но и процветающий космополитический город, заполненный модной толпой. В конце XIX века королева-регент Мария Кристина, мать короля Альфонсо XIII, выбрала сонную рыбацкую деревню в качестве своей летней резиденции, построив королевский дворец Мирамар в бухте Ла Конча в 1893 году. Следуя примеру королевы, туда стекались богатые люди, и отели, дворцы и виллы вскоре выросли вдоль береговой линии. К началу Первой мировой войны в Сан-Себастьяне можно было встретить императорскую семью Романовых, революционного марксиста Льва Троцкого и печально известную экзотическую танцовщицу, куртизанку и шпионку Мату Хари. Это был также город с родственными связями Картье, поскольку дед Луи провел там время в добровольном изгнании во время Франко-прусской войны 1870 года.

За пять лет до того, как Луи переехал на виллу Сан-Мартен, Cartier устроили в Сан-Себастьяне выставку в отеле Maria Cristina, названном в честь королевы-регентши. Это было настоящее шоу: с видами на ярко-синее море, конкурирующее за внимание с самым большим в мире ограненным сапфиром. Родом с Цейлона (ныне Шри-Ланка), 478,68-каратный драгоценный камень располагался в центре бриллиантового и сапфирового колье. Королева Испании Виктория Евгения примерила его, но ее муж высказался о цене в 1,25 миллиона франков: «Только нувориши могут позволить себе такую роскошь… мы, короли, новые бедняки сегодняшнего дня!»

Были они бедняками или нет, Луи все еще наслаждался общением с аристократами. Особенно теперь, когда он женился на одной из них и официально причислил себя к их племени. До второй женитьбы его постоянные попытки проникнуть в самые элитарные круги общества встречали насмешки и неприятие. Сама Коко Шанель вспоминала, что была в той же степени подвержена снобизму высшего класса, что и Картье, и отмечала, что «в обществе существовал обычай не развлекать своих торговцев». В своих мемуарах она вспоминает встречу с высоким и одетым во фрак Луи в доме барона Анри де Ротшильда, французского драматурга. Жена барона, которая помогла создать репутацию дому Chanel, пригласила Шанель посмотреть на «груды старомодных украшений». Пока она рассматривала великолепные ожерелья, разложенные на бархатной подушечке в будуаре баронессы, в комнату вошел Луи Картье. С ним, по словам Шанель, обращались не лучше, чем с домашней прислугой, как со «старшим по званию слугой».

После женитьбы счастливый Луи оказался принятым в высшие круги: важные клиенты увидели мсье Луи Картье в новом свете. К сожалению, не все чувствовали то же.

Через несколько лет после женитьбы Луи был рад получить приглашение на прием к барону Морису де Ротшильду. Тот факт, что барон никогда прежде не оказывал ювелиру любезности, только усиливал радость Луи. Вот, наконец, доказательство того, что он перешел границу от лавочника к ровне.

Морис, «одно из самых ярких украшений невероятно богатого племени», унаследовал состояние от любящей тетушки. Он женился на другом состоянии (семья его бывшей жены владела Credit Mobilier Bank). Его владения включали в себя огромное поместье рядом с Женевой, где даже к рыбам относились как к VIP-персонам (аквариумную голубую форель ежедневно кормили свежим бычьим сердцем), и огромный парижский дом. Морис принадлежал к семье, которой всегда восхищались Картье. Он был на несколько поколений удален от легендарных братьев Ротшильдов, которые сделали свое состояние в финансах, живя в разных городах в то время, когда никто не мыслил глобально, но он все еще был частью этой чрезвычайно важной династии. Луи с нетерпением ждал встречи с ним – если не как с равным, то по крайней мере не в качестве слуги.

Картье пробыли на парижской вечеринке довольно долго, прежде чем Морис заметил Луи. Жаки к этому времени уже давно танцевала. Следующее описание встречи между хозяином и его гостем взято из газетной статьи, которая дошла до Америки:

«Что вы здесь делаете?» – хрипло спросил барон, увидев ювелира.

«Я здесь потому, что вы меня пригласили», – резко ответил мсье.

«Вы ошибаетесь», – холодно сказал барон, в то время как круг гостей с интересом прислушивался к разговору.

«Ваше приглашение было адресовано мсье и мадам Картье», – довольно горячо заявил г-н Картье.

«Ну, в любом случае, я не хочу, чтобы вы были здесь», – ответил барон и пошел прочь.

Г-н Картье, вспыхнув от гнева, позвал свою жену, которая в это время танцевала, и они покинули дом.

Непонятно, почему Луи получил приглашение, которое, как утверждал барон, он не посылал. Некоторые газеты предполагали, что Ротшильд, возможно, намеревался пригласить жену Луи, графиню, оставив ее мужа вне списка. Сама Шанель утверждала, что приглашение предназначалось бельгийскому дипломату барону Картье де Маршьену. В любом случае, это не было ошибкой Луи. Взбешенный публичным унижением, он вернулся домой в ярости.

Перебирая приглашения на каминной полке, Луи нашел то, о котором шла речь. Он был прав: оно адресовано «мсье и мадам Луи Картье». Несправедливость ситуации сводила с ума: он был унижен перед толпой, на которую отчаянно хотел произвести впечатление. Луи, по крайней мере, заслужил титул кавалера ордена Почетного легиона за свою службу Франции. А что полезного сделал барон?

Взбешенный, он позвал к себе двух друзей и говорил с ними до глубокой ночи. Объяснил, что должен отомстить за свою честь дуэлью, и позволил бы барону выбрать оружие: традиционные шпаги или смертоносные пистолеты.

Луи был готов рискнуть жизнью, но защитить свою честь. Высокий уровень признания и успеха ничего не значит, если нет уважения. Он женился на Андре-Каролине, потому что его отец сказал, что этот союз пойдет на пользу фамилии Картье; он не женился на Жанне Туссен, опасаясь того, как отразится на нем этот брак. Теперь же воплотился его худший страх, его унижали даже после того, как он женился на аристократке. К рассвету он утомил своих более разумных друзей, и они согласились быть его секундантами на дуэли.

Сразу после восхода солнца Луи отправил их в дом Ротшильдов. Разбудив ошеломленного барона и вручив ему приглашение в качестве доказательства, они объяснили решение ювелира о свершении старомодного правосудия. Барон рассмеялся им в лицо, оставив прессу в отчаянном желании узнать, что произойдет дальше: «Дело все еще не окончено, и вся верхушка парижского общества с нетерпением ждет, что же произойдет. Однако он [барон] только что покинул Париж, чтобы пройти месячное лечение в Мариенбаде, и ювелир не может ничего сделать, кроме как скрежетать зубами, пока не вернется его противник».

Ничего не выйдет из этого зубовного скрежета. Дуэль не состоится, барон так и будет считать великого ювелира простым лавочником. Но навязчивая идея произвести впечатление на высшее общество, потребность в признании всю жизнь будет мучить Луи. Этот же огонь заставил его в 1920-е годы создать лучшие драгоценности для лучших клиентов в мире. Его Дом всегда был на первом месте.