– Хех… Если бы было все так, как вы говорите… ― Максим видел, что тетушка хочет еще что-то ответить ему, но поспешил добавить: ― Тетя Настя, я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Вы не против?

– Иди, конечно, Солнышко, ― поспешила отозваться она. ― Как нагуляешься, я тебя пирогами накормлю, ― и она снова улыбнулась своей теплой заботливой улыбкой.

***

За разговорами с теткой пролетела большая часть оставшегося дня, и теперь на дворе раскрыл свои объятия вечер. Максим вышел на улицу, и, пока ноги несли его куда-то по старой памяти, он целиком и полностью отдался мыслям. В нем вдруг проснулась та жуткая горечь от прошлых отношений, что ему вдруг захотелось закричать во все горло, что было сил. Но он сдержался, и от этого стало еще поганей.

Что у них было не так? Он до сих пор не мог понять тех ненормальных отношений с Машей, девушкой, которая сама подошла к нему. Он помнил, что влюбился в нее, и ожидал ответа… но его не последовало. Максим начал бегать за ней, как мальчишка, не в силах сдержаться, не в силах скрыть свои чувства и остаться гордым. А ее, похоже, это только веселило. Она постоянно находила предлоги, чтобы не быть с ним вдвоем, и это начало бесить его уже не на шутку. Но однажды до него, наконец, дошло, что эта фифа просто играет с ним, как с жалкой собачонкой. Он понял, что она подошла к нему первой специально, чтобы раззадорить его, ведь так интереснее играть. Понятое настолько вгрызлось в его мозг, что он тут же прекратил всякие бесполезные и жалкие попытки добиться расположения этой особы.

И эффект от этого действия его просто поразил. Непонятно как, но таким ходом он добился того, чего не могли добиться все парни школы вместе взятые. Видимо, ее настолько сильно задело, что этот юноша перестал бегать за ней, перестал звонить, а как-то раз открыто послал ее на все четыре стороны, что она сама стала преследовать его. Поначалу Максим думал, что это очередные шуточки и уловки, но потом понял, что это что-то нездоровое.

И в какой-то момент он сдался, хотя понимал, что ни в коем случае не должен был этого делать. Ну уж слишком большой напор оказывался ею, настолько, что он начал убеждать себя, что не такая уж она плохая, что у них все может получиться. И кое-что действительно получилось. На какое-то время они и вправду стали парой, но за это время Максим познал ненависть так хорошо, как не знал ее еще никогда в жизни. Такие отношения бесили его даже больше тех вечных уловок, когда он бегал за ней как последний болван. По его ощущениям, это был сущий ад, так что хватило его ненадолго.

И он ушел от нее с тяжелым сердцем, пытаясь забыть весь этот кошмар. В школе он ловил на себе ее взгляд, но делал вид, что не замечает его, и проходил, как ни в чем не бывало. И потихоньку его начало отпускать, и он даже начал чувствовать себя счастливым. Но та последняя встреча после посиделок у костра снова выбила его из колеи.

Мысли о бывшей девушке не хотели оставлять его, и ему удалось избавиться от них, лишь приложив огромные усилия. Но на их место тут же пришли другие. Ему вдруг вспомнилась другая девочка ― подруга детства по имени Катя. Максимом неожиданно овладела ностальгия по давним-давним временам, когда они вдвоем бегали, играли и резвились. У них был свой собственный маленький мирок, в который они никогда не пускали никого другого ― ни взрослых, ни других ребят или девчонок. Странная привязанность уже тогда сблизила их как лучших друзей. Друзей, потому что другого слова Макс тогда просто не мог подобрать. Теперь же, когда он вспомнил о тех временах, он, конечно же, понял, что это было нечто большее, чем просто дружба.

Но здесь ли она теперь, та маленькая черноволосая пройдоха с вечным двигателем в одном месте? Он даже помнил, как божий день, цвет ее глаз ― серые, почти стальные. В тех глазах заключалась странная уверенность в себе, поколебать которую, казалось, не под силу никому на целом свете. Хрупкая с виду, эта маленькая чертовка с легкостью залазила на самую вершину любого дерева в целой округе, так что Максу приходилось стараться от нее не отстать, но, конечно же, все было без толку, ведь Катенок, как он ее тогда называл шутливо, всегда выбивалась вперед.

Прозвище, которое Максим случайно вспомнил, кольнуло сердце. Это, наверное, была какая-то невинная детская любовь, измерить которую взрослыми понятиями никак не возможно. Жаль, правда, что те времена канули в лету, но что, если она все еще здесь, и ее память тоже хранит те радостные воспоминания. Их воспоминания. Только их, и больше ничьи.

Максим тут же вспомнил, где жила подруга детства, и ноги будто сами собой направились в ту сторону. Он ничего не мог с собой поделать, ведь ему просто физически было необходимо, увидеться с ней, поговорить. Возможно, он ощутит разочарование, но из-за одной боязни неудачи не стоит останавливаться. Дома проплывали мимо в полумраке, ведь на улицу уже опустилась темнота. Фонари, как, наверное, и во всех деревнях, горели через один, а в некоторых местах улица словно тонула во тьме, и впереди не видно было ни зги.

Странная безлюдность до сих пор поражала Максима. Пока он шел до дома Кати (хотя он не был на все сто процентов уверен, что она и сейчас там живет, ведь они могли переехать) на улице ему не попалось ни одной живой души. Максу случалось и в городе бродить ночью одному, и там на улице кто-нибудь да встречался, не то, что здесь. Но ему даже импонировала эта безлюдность, это одиночество ― оно проникало в самую его душу, а звезды на безоблачном небе совместно с яркой луной отлично дополняли идиллию. Иногда стоит лишь вот так прогуляться, чтобы понять, что жить то пока что есть, для чего. Хотя бы вот ради таких моментов.

Но пока Максим пытался отвлечься от потрясывающего его волнения от скорой возможной встречи с девочкой, которую не видел уже пять лет и с которой у него было целое прошлое, ноги, совершенно наплевав на крики волнения и даже страха, уже подносили его к нужному дому. Время поменяло кое-что и тут ― старые окна сменились на пластиковые, а ставни и вовсе убрали, ворота уже были из профлиста, а у садка были заменены дощечки.

Ноги второй раз за день перестали его слушаться, так что он еле доковылял до дверки в садок, открыв которую он постучался в окошко. После чего потянулось ожидание. Минута. Две. Три. Максим уже начал обдумывать, не постучаться ли ему еще разок, как где-то в ограде схлопотала дверь. Напряжение тут же снова завладело Максом, а сердце предательски застучало быстрее. Но услышав неприкрытое ворчание, Максим мгновенно узнал его владелицу ― Елизавету Федоровну, которая, видимо, была чем-то сильно недовольна. Прежде чем она открыла дверь, Максим, наконец, смог кое-что разобрать.

– Ходят тут всякие, только воздух портят, ― говорила когда-то добрая словно ангел Елизавета Федоровна. ― Ой, ― вырвалось у нее, когда она открыла дверь и глазам ее предстал Максим. Казалось, она рассматривала его целую вечность (хотя на самом деле прошла всего минута), прежде чем она, наконец, произнесла: ― Максимка?

И Макс, прежде чем успел улыбнуться, был заключен в объятия очень доброй женщины. Ему даже стало слегка неловко, потому что Елизавета Федоровна не отпускала его и все продолжала обнимать. Макс решился легонько похлопать ее по спине, произнося:

– Ну будет вам, Елизавета Федоровна…

– Извини, Максимка, ― произнесла она сквозь слезы. ― Просто давно тебя не видела, ― и после небольшой паузы добавила: ― Может быть, зайдешь чаю выпить?

– Я только спросить зашел. Елизавета Федоровна, а Катя дома?