– Если что-то нужно, приходи ко мне, – сказал он.

Александра на мгновение замерла в дверном проеме. Ей очень хотелось позвать его. Но приглашение так и не сорвалось с ее губ.

Ей о многом следовало подумать. И было чего бояться. Встреча. Деньги. Убийство. Возможные варианты развития событий.

Она немного успокоилась, узнав, что катакомбы снова открыты. Ей, конечно, было страшно возвращаться туда, но ведь она не получила никакой информации об изменении места встречи.

Она ломала голову относительно личности шантажиста, когда Констанс помогала ей одеться на ночь. Повышенное внимание девушки позабавило и тронуло Александру.

Пожелав горничной спокойной ночи, Александра выбрала из покупок юбку, простую блузку и широкий пояс. Все это удачно скрывалось под черным плащом.

Закончив приготовления, она села на кровать и взглянула на часы. Четверть десятого. У нее еще полно времени. Больше трех часов. Еще три часа завывания ветра за окном будут медленно сводить ее с ума.

Подойдя к двери, ведущей в спальню мужа, она прислушалась. Оттуда донеслись голоса и шаги. Она прижала ухо к деревянной панели и несколько секунд слушала его дружелюбный, но небрежный разговор с камердинером.

Александре стало грустно, но она оставалась в таком положении еще некоторое время. Голос и близость мужа отвлекали ее, помогали не паниковать. Шаги стихли, и свет, лившийся сквозь щель, стал тусклым. Вероятно, зажгли лампу на прикроватной тумбочке.

Она услышала скрип кровати, на которую опустилось его крупное тело. Тогда она отошла к своей кровати и плюхнулась на спину, раскинув руки.

Присутствие мужа ощущалось даже сквозь стену. От него исходили некие вибрации, которые она чувствовала, хотя и не могла объяснить.

Она представила себе его лежащим на кровати и ощутила возбуждение.

Что он делает перед сном? Читает? Или думает о чем-то своем? Пирс не казался ей человеком, способным вести дневник, хотя некоторые исследователи, тоже весьма брутальные мужчины, этим занимались невероятно прилежно.

Думает ли он о ней? Или пишет? Что бы он ей сейчас сказал?

Хочет ли он ее?

Завтра, сказал он, или в любой другой день, когда она будет готова.

Никто не может дать гарантию, что завтра наступит, тем более для них. Угроза ее жизни не ликвидирована. Она увидит своего врага уже сегодня и узнает о его намерениях. Что, если денег ей или ему теперь недостаточно? Что, если весь мир узнает о ее преступлении?

Сможет ли Редмейн ее защитить? Захочет ли? Одно дело хранить тайну о жертве, и совсем другое – заступиться за убийцу.

Редмейн подозревает, что его враги ответственны за покушения на их жизни, однако он не может не заметить, что все эти события начались с ее появления.

Впрочем, зачем шантажисту желать смерти своей жертве? В этом нет смысла.