3-е. Всех французов, которые не примут присяги на подданство Российской державе, выслать из империи, под угрожением смертною казнию оставшим(ся), которые изобличены будут в изменнической переписке.
4-е. Все отпуски хлеба и в самыя нейтральныя державы непременно остановить, дабы наши же запасы нам самим во вред не обращались.
5-е. Объявить нарочным манифестом открыто французскому народу, что Россия против него не воюет, но единственно против похитителя верховной ея власти. В сем манифесте изъяснить именно, что человек, проливший кровь народа для освобождения его от монаршей власти и ту же власть приобретающий в угождение собственнаго честолюбия, есть истинный злодей рода человеческаго.
6-е. Вслед за манифестом отрядить сколько можно более казачьих и ордынских войск, а особливо по известному безпокойству выслать всех уральцев, которым (за употреблением при армии) преписать огнём и мечом действовать в тех странах, где жители не отложатся от возмутителя спокойствия Европы.
7-е. Для сих войск устроить сколько возможно в большом количестве запасные магазейны, но не иначе, как на зимнее время; ибо летом могут они довольствоваться скотом, а лошади одним подножным кормом.
8-е. Дело будет полководца, чтобы чрез лёгкия войска разсеянными напусками непрестанно тревожить французскую артиллерию и приводить оную разными движениями в ослабление, поелику как слышно, что она сильнее нашей.
9-е. Буде бы и так случилось, что востребовалось бы необыкновенное ополчение, и следовательно необыкновенная сумма денег, то и в таком случае может ли сие озаботить Россию и остановить ея намерения? Обыкновенные налоги и наборы с одной стороны произвесть скоро неможно; а с другой всякая принуждённая повинность производит ропот: то предложить под рукою дворянству, чтобы они пожертвовали некоторым числом людей с одеждою и продовольствием не более как на два года, по прошествии которых они возвратятся восвояси, буде того пожелают; буде же нет, тогда зачтутся в рекруты. При сей экстренной мере само по себе разумеется, что правилы рекрутскаго набора должны быть отменены, а принимать бы таких только людей, которые бы могли действовать оружием.
10-е. К числу умноженнаго войска, штабс– и субалтерн-офицеров вызвать из отставных охотников. Особливую же государь император дворянству сделает доверенность и милость, ежели предоставит ему выбрать для сего корпуса генералов. Мера сия произведёт антузиазм, который воспламенить и поддерживать должно разными средствами.
11-е. Хотя не предстоит сумнения в верности польских магнатов, но иногда наглое и удачное нападение французскаго начальника может поколебать их преданность к российскому престолу; то, чтоб предостеречь их от искушения, вызвать таковых в столицу, с тем чтобы имущество своё взяли они с собою и не помогали бы богатствами своими неприязненным силам. Чернь одна без денег не может произвесть конфедерации противу России.
Державин уже в 1807-м задумывался о возможном нашествии французов. В своей записке он коснулся и внешнеполитических проблем, и сугубо армейских, а также социальных и хозяйственных вопросов в контексте возможной масштабной войны.
Мечты о хозяйственном устройстве военных сил Российской империи 1807 – 1810
Прочитывая историю и видя в ней с одной стороны безпрерывныя тяжкия брани, подвиги завоевателей, а с другой опустошения не токмо многих городов и стран, но и целых империй, приходит мне на мысль вопросить сих бичей человечества: какой предмет или цель они имели в их предприятиях, проливая кровь себе подобных и делая толь бедственныя опустошения? Ежели бы они мне ответствовали: отмстить противнику своему, распространить свою славу, распростерть своё владычество и наконец учинить счастливыми своих подданных, – проходя происшествия вселенныя, едва ли я вижу кого из них достигших до исполнения своих желаний[2]. Месть ничто иное, как лютое удовольствие злобы, и могла она обращена быть, вместо одного лица, на целый народ, а паче иногда на того, который ничем не обидел и котораго величие победитель прежде не знал, как например был против Александра Пор. Слава пагубою и злодеяниями не приобретается, но проклятие; владычество никогда усилием приобретаться не может; ибо истинная власть состоит в покорении сердец и воли человека благодеяниями, и потому владычество победителя было и всегда будет суетно и недолговременно. Коль скоро дух из него вылетит, то и оковы его разрываются. Многим владеть и не пользоваться им благоразумно и порядочно, совершенная глупость. Это тот Тантал, который в море стоит, котораго и напиться не может. Осчастливить или обогатить своих подданных навек приобретениями отнюдь не возможно. Когда нет счастия и спокойствия в семействах, какая им нужда обширнее ли или теснее стало государство? А сверх того: чтó усилием приобретено, то всегда готово к отторжению. Убедительнейший сему пример видим на самом просвещённейшем завоевателе: коль скоро его не стало, то пространнейшая его монархия тотчас расхищена и разделена (была) на многия царства его полководцами; из чего произошли новыя брани и новыя несчастья народов. К чему и для чего подъяты были Александром Великим все подвиги? Поистине, ни к чему. Равно и других подобных ему; ибо когда не оставили они по себе мудрых законов, которые бы сохраняли целость и благосостояние их царств, или бы по крайней мере сколько-нибудь, в разсуждении тленности и превратности сего мира, обезпечивали их от того; то отнюдь не можно их называть ни великими, ни безсмертными; ибо безсмертие принадлежит единственно душам праведным, старавшимся о всеобщем и непрерывном благе человечества. Хотя таковыми многих почéсть можно российских монархов; но при всём том не было, кажется, ещё делано таковых генеральных распоряжений, которыя бы обезпечивали на долгия времена целость империи от расхищения многих недоброжелательных соседей, которые тем паче всегда к тому готовы, что желают выбиться из ея власти и что само по себе пространство толь великаго политическаго здания требует таковых столпов и оплотов, которые бы охраняли внутреннюю и внешнюю ея безопасность, а тем самым совокупя так сказать в единство ея силы, представили бы её таким великаном, который без войны был страшен свету и содержал бы равновесие в руке своей, а паче междоусобием в крови своей утопающей Европы. Быть царств посредником, или паче миротворцем, вот прямая слава кроткаго Александра. Дух его народа и доброта души его на такой чреде, что могут они стяжать ему славу Александра, но не великаго победами, а богоподобнаго миром вселенныя или по крайней мере Европы! Чтó несравненно лучше и величественнее, нежели титла всех императоров, и всех победителей вселенныя. Но чтоб до сего достигнуть, или по крайней мере на долгое время учинить Россию непоколебимою и безопасною от покушений неприязненных ей соседей, то, по мнению моему, прежде всего сделать нужно следующее распоряжение военных ея сил.
Всякая война – семя будущей войны, следовательно несчастие народов. Мщение производит подобный отголосок, и мститель подлежит сам оному.
Россия имела счастие отторженныя от себя области в давния времена в прошедшем веку возвратить, и теперь находится в таком обширном положении, что кроткому и великодушному ея монарху распространять далее свои пределы нет нужды, ибо власть и могущество его управляют такою частью света, каковую едва римляне и прочие завоеватели вселенныя под властию имели; остаётся ему только утвердить сие обширное здание неколебимыми столпами, дабы, внутренних и внешних врагов своих всякия покушения в первом их начале отражая, предупредить ненасытных кровопийц, каковы суть Бонапарты, честолюбивые и дальновидные замыслы повелевать Европою или всем светом. Словом, обнять мир, тишину и стяжать себе такую безсмертную честь и славу, каковой ни единый из величайших монархов не имел: то есть, быть посредником и миротворцем терзающей себя кровопролитным междоусобием Европы, быть, по словам Священнаго писания, сыном Божиим. И сие-то великое имя, и сия-то божественная слава принадлежат может по многим удобностям и причинам единственно Российскому монарху, а паче Александру Первому. Но чтоб учинить восхитительную мечту сию сбыточною, то прежде всего должно внутренних врагов обуздать скорым правосудием, а внешних – распоряжением военных сил таким образом:
Россия, по непостижимости судеб, быв из самой глубокой древности пространным государством, имела в течение времен несчастие быть угнетаемой и развлекаемой от ея соседей; наконец, мужеством своим не токмо восторжествовав, многочисленными победами, над неприятелями своими, возвратила свои от них разныя области, так что, в минувшем столетии, великим делом и счастием Петра I и Екатерины II, учинилася обширнейшею в свете монархиею, каковую едва ли имел в владычестве своём победоносный Рим и прочие завоеватели вселенной. Словом, ныне Александру Первому, сколько по свойству кроткой и человеколюбивой души его, столько по огромности державы его, а паче по нынешним политическим (делам) Европы, кажется, не остаётся ничего другаго желать, как удержать целость империи и обширное сие здание укрепить такими оплотами, которые бы обнадёживали о прочности онаго, и никакия внешния силы врагов ея не были бы в состоянии поколебать их. Но чтобы до сего с успехом достигнуть, то прежде всего надлежит сделать политическое и хозяйственное распоряжение военных ея сил следующим образом:
I. Количество армии должно, кажется, определено быть не иное какое, как по статистическому сведению военных сил соседственных с Россиею держав: какое число они содержат у себя в обыкновенное время, без усиления особливыми наборами войск, или сколько вдруг на границы свои вывесть в состоянии, полагая против азиятских народов половинное число чем против европейцев, такое число и нам содержать.
II. Армия состоять должна из разных родов воинов, как то: 1, из солдат; 2, из рекрут; 3, из отставных воинов; 4, из людей свободных и командированных на время.
Сказанное количество должно быть росписано на число ревижских душ всей империи по губерниям, таким образом чтоб каждая из них сформировать и наполнять могла то число полков или баталионов, чтó на ея долю придёт по расчислению, полагая со 100 или 50-и душ рекрут, в разсуждении чего полк и баталион в числе людей должны уже быть единожды установлены и навсегда ни умножаться, ни уменьшаться.
III. Дабы комплект армии, по статистической препорции соседних держав единожды определённый, безпрестанным содержанием своим в полном числе людей не был иногда слишком тягостен казне и земле, то в мирное время содержать налицо только половинное число, а другую половину или две трети иметь всегда в готовности, как о том выше сказано.