Когда все пришло в порядок, его величество пошел по классам. У нас не было учителя истории Струковского, который умер еще в январе месяце, а потому на вопрос императора:

— Чей это класс?

Кадет Исевич, длинный, высокий, худой, отвечал:

— Покойника Струковского, ваше императорское величество!

Государь улыбнулся и сказал:

— А, здесь и покойники учат!

В следующем классе его величество обратил внимание на одного из наших «старин» с ремнем, левиками и расставленными внизу брюками. Он вызвал его вперед и в удивлении воскликнул:

— Это что за форма?

Далее попался на глаза его величеству один воспитанник в заплатах и лохмотьях, и он при этом изволил заметить:

— Так не одевают и арестантов!

Прошедши весь ряд классов, император спросил:

— А там что?

Сульменев отвечал:

— Танцевальный класс, ваше величество! Но когда отворили дверь, то государь увидел там священника и сказал:

— Так у вас священники учат танцевать?

Ошибка эта случилась оттого, что не успели предупредить его величество, что танцевальный урок бывает всегда после вечерних классов, а по утрам здесь постоянно занимается священник с двумя параллельными классами, для которых нет другого достаточно вместительного помещения, кроме этой залы.

Осмотрев музей и библиотеку, государь обошел роты и там нашел много беспорядков. Сбросив тюфяк с одной кровати, он увидел хранившиеся под ним: сало, свечи, коньки, веревки, гвозди и бутылку с ваксой, хорошо еще, что не с вином, а то и это по временам бывало. На все это его величество только указывал, говоря:

— Это что?.. Это что?

Проходя обратно через столовую залу и музей, император, дойдя до конференц-залы, спросил приказную книгу и собственноручно написал приказ. К сожалению, я помню только окончание его: