Но никогда, даже в самых потаенных темных мыслях она не могла подумать о том, что происходило прямо сейчас, на ее глазах…

– Грустишь, что не видать тебе саргова коготка на нитке, а? – вывел ее из размышлений знакомый сиплый голос.

Возле Асгерд, расплескивая бродянку из кубка, но нисколько о том не беспокоясь, плюхнулся старый Гурх. Его щеки и нос налились синевой от выпитого, а глаза блестели хмельным весельем, свидетельствуя о том, что тот уже влил в себя не меньше четверти бочонка.

Она тепло улыбнулась ему и слегка стукнула своим кубком об его, как бы говоря “раскусил ты меня, бродяга старый, ничего-то от тебя не скроешь!”

– Ладно тебе грустить, подруга! Уж Ульд то точно тебя без трофея не оставит.

– Так это же будет его трофей, не мой, дядька Гурх. – грустно улыбнулась Асгерд и, посмотрев на дно своего кубка, осушила его одним глотком даже не поморщившись.

– Эээ… да нет. Теперь вижу что тут не в охоте дело… Неужели отказал тебе?

– Что? – орчиху словно ледяной водой окатило от его слов. – О чем ты?

– Ну, не думаешь же ты, что никому не видно какие ты взгляды на него бросаешь? Эх-хэ… Пожалуй, что только одному Ульду и не видно. Дурак он, вот что я тебе скажу. Такая девка по нему сохнет, а он хоть бы вокруг оглянулся. А то ничего дальше своего носа поди и не видит.

Асгерд почувствовала как вспыхнули ее щеки, но виду не подала. Усмехнулась только, как можно безразличнее, будто Гурх в цель даже рядом не попал с этими своими подозрениями. А тот только ближе подсел, да еще и приобнял ее за плечи.

Шепнул прямо на ухо, горячо, царапая кожу и обдавая пьяным дыханием. Асгерд даже попыталась в начале отстраниться, но потом замерла, как вкопанная, слушая слова старого орка.

– Остроухая ведьма достаточно пожила на этом свете, не считаешь? Надо от нее избавиться, пока она нашего гаркара на дно за собой не утащила. Ты же понимаешь о чем я? Да, Асгерд?

Асгерд шумно втянула носом воздух и опасливо оглянулась вокруг, не подслушивает ли кто их разговор. Но никого из бурвадегов не было рядом. Сейчас большая часть орков, оставшихся в лагере, наблюдала за тем как Мерг и Брогри мутузят друг друга, за то что первый без спроса выпил бродянку из кубка второго. И все это прямо рядом с большой бочкой сего напитка, которую орки еще даже не ополовинили.

– Но как? Он же вьется над ней, словно коршун. Как не посмотришь, ищет ее взглядом. Я ведь пыталась… думала, если ей духу с жизнью счеты свести не хватит, так она сбежит. Но нет.

– Добрая ты, Асгерд. Простоватая и добрая. Зачем же ей делать что-то такое, если цель ее тут! Нет, эту пиявку можно только растоптать и сжечь. По-другому от нее не избавиться. Вопрос только в том, готова ли ты замарать руки?

– Но как.. я объясню это ему? Он ведь мне… велел беречь ее. Как я могу… что он сделает со мной, если я предам его доверие?

– А ты об этом не думай. Старый Гурх за тебя подумает. Вот, уже и сейчас подумал – Ульд не вернется до рассвета, зверь далеко отсюда ушел. А это значит, что времени у тебя предостаточно.

– И что мне, просто пойти и прирезать ее, как свинью или шею свернуть, как курице?

– Нет, ну зачем же. Пусть сама на тебя кинется. Ульд ведь не позаботился о том, чтоб его махве прежде всего осталась без зубов и когтей? Так почему бы ей не броситься на тебя первой? А ты бы стала защищаться. В такой драке, сама понимаешь, все что угодно может случиться.

– А остальные?