— Она что восприняла это всерьёз? Я же это все придумала. А то она все спрашивала и спрашивала, и рассудив, что без ответа она не уйдет, я сказала первое, что взбрело в голову, — рассмеялась она.

С самого раннего утра атмосфера была наполнена всеобщей возбужденностью; все сновали взбудораженные, охваченные азартом счастья. Женщины проснулись ни свет, ни заря, чтобы испечь свежий хлеб, да и в целом блеснуть кулинарными способностями. Мужички сбившись в стаю, весь день сооружали огромный помост для предстоящего события. Дети, зараженные энтузиазмом взрослых, бегали, всюду протягивая свои тонкие ручонки, подающие то молоток, то гвоздь, то иной инструмент. А иные, те, что были совсем уж младшими, уже успели измазать свои лучшие наряды, в которые их наряди матери, чем заслужили от них тумаков и высокого тембра. Но праздник есть праздник, и даже в этих самых тумаках и криках было столько любви и нежности, что даже дети улавливали это, поэтому спустя мгновения продолжали веселиться, чем еще больше забавляли взрослых. А праздник был по случаю жатвы, и раз в год все жители деревни собираются вместе, чтобы поблагодарить природу за свои щедроты.

— Это такая…это такая…, - Ильворния бегала по комнате, вся охваченная радостью граничащей с легкой паникой.

И на мой немой вопрос:

— Внученька моя в этом году, так сказать, избранная, — пояснил дед. — Ее, всю в белом праздничном одеянии, сегодня предадут огню. Во как!

— Предадут огню? — взлетели мои брови.

— Да не переживай ты. Это же, так сказать, образно, — махнул он рукой и ухмыльнулся. — Выведут в центр, якобы сжечь, а сожгут не ее, а, так сказать, чучело. Ну, ты сам все увидишь. Раньше вот да — жгли совсем уж молоденьких. А сейчас уже время другое.

Странное это выражение — «время другое». Какое такое? Разве не сам человек формирует время и все, что в нем есть? Значит это не время другое, а люди изменились. А вот еще более странное выражение, что мне удалось услышать — «не мы такие, а время такое». Такая чушь! Не время управляет человеком, а человек временем. Впрочем, чему тут удивляться, потому как тот человек, от которого я услышал это, был полным глупцом и слабым собою. Бросив эти мимолетные мысли, вернулся к реальности.

— Главное на ногах удержаться. Не упасть. В прошлом году Инра разволновалась так, что…потом долго не могли кровь из ее носа остановить.

— Внученька, птенчик мой, сядь, успокойся. Ты справишься. Да и, так сказать, сложного там ничего нет. Выйти, изобразить пару движений, да уйти обратно.

Внученька, любимый птенчик тяжело вздохнула, но ничего не ответила.

Праздник был в самом разгаре. Мужички уже были вдоволь хмельные, да и женщины от них не отставали. Правда в этом году, говорят, яства были скуднее, но и это не испортило общего настроения и все веселились, заражаясь счастьем. Что тут говорить, если, на минуточку, даже меня пригласили плясать, в чем я не мог отказать и плясал — хотел сказать как заведенный, но нет, — слегка пританцовывал, да быстро удалился в сторонку. Было приятно вот так постоять в стороне, поглядеть на все эти улыбки и огни в глазах. Идиллия, не иначе!

Сумерки падали на деревню и это послужило знаком. Заиграл тяжелый духовой инструмент. Люди стали полукругом и в центр этого круга на помост вышла Ильворния в сопровождении нескольких молодых девушек. В центр вышел староста деревни и торжественно заговорил:

— Сегодня мы отдаем матери природе самое ценное, что у нас есть — жизнь. В благодарность! В благодарность за все дары, которыми она нас облагодетельствовала.

К духовому подключились барабаны, и каждый удар отдавался внутри. Я, изначально скептически настроенный, сейчас чувствовал волнение всех жителей. Для них это было важно. Для них это и есть жизнь. Между тем, Ильворния, в глазах которой было переплетение решительности и страха, шла к центру помоста, куда наложили материалы для костра. Взошла на него, и тут одна из девушек подожгла. Моё сердце ёкнуло, впрочем, сразу же и успокоилась: Ильворния, пока огонь еще только занялся, ушла в сторону, а вместо нее поместили чучело, которое впоследствии и горело. После этого все жители, молча с замиранием, наблюдали, как огонь пожирает свою добычу, пока оно не сгорело дотла полностью. Праздник снова продолжился плясками, музыкой и весельем.

Ильворния, вся светясь от счастья, в какой-то момент потянула меня обеими руками и завернула в водоворот. Мы кружили, громко смеялись, глупо улыбались, и тут мой разум окончательно погас, отдавшись этому водовороту, а затем я, не помня себя, прильнул к ней и нежно обнял. Так мы и стояли, медленно двигаясь и не помня себя. В такие моменты ты, словно корабль возвратился с бескрайнего океана с его шумными и устрашающими бурями в тихую бухту. Так и весь этот мир, как бескрайний океан остался где-то там вдалеке, а ты здесь, среди тишины, покоя и того же счастья. Я сильнее втянул воздух носом, чтобы ощутить приятный запах, исходящий от ее волос. Пальцы словно онемели, боясь сдвинуться с места, не иначе как в этом случае будто бы пропадет вся магия. Веки начали потихоньку опускаться, а в голове творилось что-то, что было необъяснимо, но я словно вкусил дурман, заслоняющий реальность и уводящий в другой мир. Мир, напоминающий собой сон. Краем сознания ты ощущаешь его эфемерность, но в тоже время он держит тебя, а ты не в силах этому сопротивляться. Фриссон! Звуки…они пропали. Что? Где-то там вдалеке в сознание бились и врывались тревожные сигналы, вырывая меня обратно. Очнувшись после сна, я еще какие-то доли чахоточно соображая, повернулся и увидел их.

— Вы уже приходили к нам и забрали все. Мы не можем давать вам столько, иначе сами помрем от голода, — жалобный голос старосты нарушал повисшую тишину.

— Да мы просто решили заглянуть к вам на огонек, который так хорошо был виден издалека, — толпа неуклюжих лицом рассмеялась под тихий страх людей. — Вижу, что не зря, — облизнулся атаман, глядя на девушек.

Я машинально прикрыл собой Ильворнию.

— Мои ребята живут под звёздами, лишенные тепла. Женского тепла. Может, вы все-таки поделитесь этим теплом? — в нотках гомона послышались предвкушающие нотки. — Мы ведь вас защищаем.