— Вы это поняли всего лишь по нескольким фразам? И, тем более, вы ошибаетесь, — недоверие выскользнуло из меня.

— Ну, если не права, то это хорошо. Только радует. Ладно, признаю: поторопилась я. Прости меня, — руки развелись в стороны. — Продолжи, пожалуйста, где остановились, будь добр.

Столь полюсное ее поведение немного стеснило меня, введя в замешательство. Я прихожу, пытаясь обнажить свои проблемы, а встречаю лишь легкомыслие. Это, откровенно говоря, раздражало, и в то же время ее легкое поведение внушало… Я даже не могу это определить подходящим словом, но мне становилось легче. Будто бы и в правду мои трудности являются трудностями лишь в моей голове.

— Простите меня за резкость, — преодолел я себя. — Это от того, что я не знаю, кто я. Не могу понять, сколько бы ни силился; сколько бы ни старался; сколько бы ни думал об этом, а ответа все нет.

— А разве ты это не ты? — вскинула она бровь.

— Вы опять скажете, что я всего лишь нагнетаю?

— Нет, не скажу. Может, ты хочешь это сказать? Ну же, давай.

— Я все…нагнетаю, — почему-то ее лёгкая настойчивость возымело власть надо мною и она мяла меня, как мягкий пластилин, придавая форму.

— Стало легче?

— Да вроде нет. Ничего не изменилось. А что-то должно было произойти?

Разговор с ней мне казался уж совсем странным, не ложившимся на поверхность логики и, признаюсь честно, я потерял нить. Пытался собраться, но все тщетно.

— Может, и должно было, а может, и не должно было, — продолжила она разговор странным образом. — Кто вообще понимает эти выверты судьбы, где не знаешь куда ступить, а если все же ступишь, то оставишь свой след. А что за след — снова не понятно. Вот ты, например, куда хочешь прийти в конце?

— В каком конце?

— Каком, каком…своем конечно же.

— Я не знаю.

— Вот всегда так: кого не спросишь, никто не знает. Люди планируют свою жизнь до следующего понедельника, а нужно до конца жизни. Что ты хочешь от жизни; какой ты ее видишь в конце; что ты будешь делать всю свою жизнь. Вот ты, например, зачем живешь? — прильнула она ко мне внимательным взглядом.

— Я…не знаю, — в этот момент меня так стиснуло в области горла и груди, что прилитая кровь к голове не возвращалась назад и лицо покраснело.

— А ведь это главное знание в нашей жизни, — подняла она палец к верху. — Пойми зачем ты живешь, и все остальное наладиться. Собственно, это я в тебе и вижу: ты из тех, кто не удволетворяется простой жизнью, где нужно сеять и пожинать поля. Тебе нужна цель. Так иди и найди ее.

Голова гудела от сотен переплетающихся мыслей. Но прежде чем выйти за порог, я задал новый вопрос:

— Вы сказали Ильворнии, что ее муж будет берсеркер. С чего вы это взяли?