Волна скатилась, а Тристам все еще держался между жизнью и смертью.

Капитан указал на мачты. – Вперед, ребята, если вам дорога ваша жизнь!

Некоторые повиновались, но другие не отводили глаз от того места, где висел Тристам. Неужели он действительно выйдет невредимым из этого испытания?

Яркая молния освещала эти зрелище.

Капитан тяжело вздохнул. Теперь ветер дул с одной стороны, а не менял постоянно направления; уже одно это было большое облегчение.

Но какую картину представлял корабль! Все на нем было переломано, паруса разорваны, часть имущества снесена в воду, шканцы попорчены, навес над каютами помят. А буря все продолжалась, и недовольство матросов было побеждено лишь отчасти.

– Ведь он все еще держится, – сказал кто-то. – Этот парень чистый дьявол.

– Но, клянусь Богом, руки у него должны онеметь.

– Зато дух у него крепок, и ни за что он не сдастся.

– Знаешь, что мне кажется? – прошептал другой. – Буря-то ведь утихает, последние валы были гораздо меньше.

– Значит, Тристам не виновен.

– Конечно, я тоже думаю.

– Слушайте, давайте примемся снова за работу. Ведь старик, коли захочет, всех нас отдаст под суд.

– Он этого не сделает!

– Право, море становится тише, да и буря начинает утихать, – ведь это странно!

По-видимому, это заметил и Тристам. Он держался уже не так напряженно, и глаза его потеряли прежнее выражение ужаса. В душе, быть может, он уже торжествовал победу над властями, переходя от чисто животного страха перед смертью к прежнему настроению и к прежним мыслям.

Жизнь приучила его ненавидеть тех, кто стоял выше его.

Он был беден, а другие могли жить, не работая; он должен был исполнять чужую волю, а другие могли ему приказывать, и это казалось ему величайшей несправедливостью судьбы.

Но сегодня все это переменится, – у него уже был готовый план.

Он выправил сначала одну руку, потом другую, откинул со лба волосы и переставил ноги в более удобное положение.