Все находившиеся на «Короле Эдуарде» начинали дышать свободнее. Тяжелые, черные тучи мало-помалу рассеялись, кое-где появились мерцающие звезды. Буря миновала, и море стало успокаиваться; на этот раз фрегат победоносно вышел из борьбы.

На палубе появился боцман и стал отбирать тех из матросов, которые на вид казались менее истощенными; всем другим велено было оставаться на койках.

Нигде не слышно было никаких возражений; Натянули новые паруса, поврежденный навес над каютами наскоро починили, заколотив гвоздями; из трюма достали запасный очаг, установили его на месте, того, который был снесен в море, и обнесли его старыми парусами, вместо стен. Повар приготовил грог и затем все пошли спать, кроме нескольких человек, присутствие которых было безусловно необходимо для безопасности корабля.

А Тристам тем временем все еще оставался на штанге, ее горящими, как угли, глазами на бледном лице.

Наконец капитан разрешил ему пойти занять его койку. Народное правосудие было удовлетворено.

Тристам расправил члены и ощупью пробрался на свою койку. Теперь наступал его черед действовать. Все несправедливости и обиды, нанесенные ему со времени захвата его в лондонском трактире, все, что накопилось у него в душе за несколько последних часов, все это сегодня же будет отмщено сторицей.

Он готов был дикой кошкой накинуться на своих притеснителей, он жаждал выкупать руки в их крови.

Два часовых, с трудом одолевая сон, ходили по палубе. Один был солдат, другой из новобранцев, – товарищ и единомышленник Тристама. Оба старались разогнать сон движением, но утомление было так велико, что они частенько прислонялись спиной, чтоб отдохнуть несколько минут.

Тристам подошел к своему товарищу. – Займи его каким-нибудь разговором, – шепнул он. – Отведи его от двери тюрьмы…

Новобранец обернулся с испугом. – Разве начинается? – спросил он.

– Конечно. Сегодняшняя ночь как раз годится для нашего предприятия.

– Ах, слава Богу! Наконец все будем свободны, и можно будет вернуться в Англию. Что же ты думаешь, когда…

– Помолчи-ка, приятель!

– Но мне кажется…

– Твое дело только отвести этого осла от двери, вот и все.

Собеседник устремил мрачный взгляд на Тристама. – А ты уж не начинаешь-ли разыгрывать господина и повелителя? – спросил новобранец.

– Может быть, – ведь в моих руках ключ, которым открывается дверь тюрьмы.

– И которым мы тебя укокошим, краснобай! – подумал новобранец, но вслух этого не высказал, а, напротив, пошел к часовому и постарался заманить его в укромный уголок.

– Я раздобыл у повара еще бутылочку грога, – прошептал он. – Не хочешь-ли глотнуть, товарищ?

Солдат зевнул. – Ах, если бы можно было соснуть часок!