– Дурные сны? Нет, отец Бернар, я вижу сны редко.

– Что же, хорошо, что ты от них избавился, – заметил он.

– А почему… вы спросили об этом? – никакого дурного предчувствия в тот момент я не испытывал. Ответ же сразил, словно из безоблачного неба в меня ударила молния.

– В ночь, когда ты оставался у нас, брат Гийом слышал, как во сне ты просил пощадить тебя и говорил, что не хотел его убивать.

Колени мои подогнулись, за последние дни – это второе напоминание о прошлом. И молчать ты будешь, но повелит Господь, все тайны твои, Корнелиус, выскочат наружу. Получается – ничего от нас не зависит, всё во власти Божьей… Дрожащей рукой я перекрестился.

– Я такого не припомню, – еле пролепетал в ответ, холодея.

Темнота меня спасла, кажется, отец Бернар не заметил моего внезапного испуга, голос его по-прежнему звучал ровно:

– Вероятно, сон был вызван твоей болезнью. Конечно, лучше не вспоминать. Довольно об этом. Как твои дела в мастерской?

Я с трудом собрался ответить:

– В порядке, отец Бернар, я много работаю.

– А как приняли тебя в итальянском доме? Слышал, теперь ты у них частый гость.

Удивительно, он был обо всём осведомлен.

– Итальянцы очень добры ко мне.

– Уверен: ты заслуживаешь их расположение. А Ноэль? Ты видишься с ней?

– Нет…

– Отчего же? Она хорошая девушка.

– Вы её знаете?

– Благодаря тебе, Корнелиус, и… печальным обстоятельствам.

Я встревожился.

– С ней что-то случилось?