Его разбудил мягкий толчок в плечо. Водитель такси, по виду не то пожилой индус, не то пожилой пакистанец, что-то говорил, но Лич, всё ещё не до конца освободившийся от объятий Морфея, не разобрал ни слова. Бессонные часы в самолёте вылились в глубокий сон во время поездки в Бушмилс.

— А? Что вы говорите?

— Мне жаль Вас будить мистер, — терпеливо повторил таксист, — но, вероятнее всего, этот полицейский сейчас будет проверять документы.

— Какого чёрта? — судья с удивлением вглядывался в зеркало заднего вида, в котором тёмный силуэт прокладывал себе путь через серую пелену дождя. — Что за ерунда, откуда здесь патруль?

— Вероятнее всего, дело в той самой вчерашней бойне.

Сердце Хораса ёкнуло, он перевёл взгляд на таксиста:

— Какая-такая бойня?

Настало время удивляться водителю:

— Ну, дела! Вы что — не в курсе? Как только поедем дальше, я Вам всё расскажу. Что знаю, конечно.

Проверка документов, как Хорас и предполагал, прошла без происшествий. Он представился отставным судьей Личем, который ехал в Бушмилс с целью передать кое-какие сведения для миссис Фланаган относительно её пропавшего сына. Хмурый сержант дорожной полиции рассеянно пробежалглазами по строчкам с личными данными, мельком сверил идентичность фотографии и внешности судьи, а потом махнул рукой таксисту и быстрым шагом побежал назад, к своей машине. Отъехав от патруля на несколько сот метров, водитель такси притормозил и, подкрепляя свой рассказ активной жестикуляцией, обрушил на голову старика вал информации, состоящей из новостных выпусков, газетных колонок и собственных домыслов.

— … они ведь палили без разбору во всё, что движется. Двое местных погибли и ещё с десяток раненых. Вот откуда тут столько полиции. Да! Ко всему прочему добавилось самоубийство. Кто знает, отчего покончила с собой та девчонка, но многие поспешили связать эти события в одну верёвочку, тем более, что произошли они одновременно…

— Что за девчонка? — едва слышно просипел Лич. — Как её зовут?

— В новостях говорили, да я не запомнил. Вы, я думаю, тоже не знаете. Из местных. Ну да там история совсем другая: несчастная любовь или что-то похожее…

— Рассказывай… Всё что знаешь говори!

Пульс зашкаливал, по спине стекал холодный пот. Тёмная пустота вытеснила все мысли из головы старика. Тело сотряс очередной болевой шквал, но даже и он не смог поколебать этой пустоты.

— Эй, но я и вправду знаю лишь чуть. У неё был роман с каким-то мужиком старше её. Мужик этот, кстати, имел непосредственное отношение к семье Каванах, той, что расстреляли. Ну да не в том суть. Он, значит, получил от неё что хотел и отчалил в неизвестном направлении. А она до того на него запала, что не снесла разлуки и предательства любимого и полезла в петлю.

— Но… Откуда?

— Да записку она написала. Полиция теперь этого мачо ищет, а как найдёт — завернёт на пару лет. Я так на это надеюсь, за такое паскудство нужно вообще пожизненно сажать, если уж смертную казнь отменили… Эй, мистер — Вы в порядке?

Нет, конечно, он не в порядке. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Именно сейчас Крейван Фланахэн был как никогда близок к тому, чтобы выбросить из себя личность судьи, но, непонятно как, сумел удержаться. Что-то в душе отказывалось принимать очевидное, пыталось убедить в том, что, возможно, есть ещё одна девушка, с которой гулял Майк или Джон Дейли, а хоть бы и Кларк. Но слабый, утешающий голосок тонул в пучине той самой тёмной пустоты вместе со своей ложью во спасение. Шон Митчелл расстался с жизнью прямо здесь и сейчас. Хорас Лич был на последнем издыхании, как в прямом, так и в переносном смысле. Сможет ли принять и жить с этим Крейван Фланахэн — это станет понятно позже. А сейчас…

— Мистер, может Вас к врачу забросить? Я здесь ничего не знаю, но, надеюсь, добрые самаритяне ещё не перевелись…