В принципе, Барри Резник никогда не имел ничего против авантюры. Не такой, конечно, когда продаёшь квартиру и идёшь к букам, чтобы поставить всё до пенни на явного аутсайдера, мечтая в одночасье стать миллионером. Нет, Барри различал разумный риск и идиотизм. Тем паче он всегда чувствовал грань, когда первое переходит во второе. Это как тогда, когда он, ещё подростком, с тремя дружками грабил ночные магазинчики в родном Лидсе. Чулки на головах, пара ножей и переделанный газовый пистолет — классика уличного дна, где все они тогда обитали. Два раза всё прошло на ура, каждый налётчик срубил по четыре сотни фунтов. Ну как тут удержаться от большего? Барри смог. Разумом он понимал, что легавые взяли новообразованный коллектив рыцарей плаща и шпаги на казённый карандаш. А в душе чувствовалось некое шевеление. Словно тёмные, скользкие и одновременно бархатистые щупальца начинали елозить где-то около самого сердца. Сославшись на какую-то пустяковую помеху, Резник отказался идти на дело в третий раз, получив презрение и порцию насмешек от недавних подельников. Тем паче тяжёлым ударом было узнать, что налёт удался и в этот раз. Но Барри умел ждать и через пару дней, накануне четвёртого ограбления вовсе покинул город. Дружков приняли под руки на выходе из круглосуточного мини-маркета. С кассой и полным набором того говна, с которым они повадились выходить за поздними покупками. Все трое получили небольшие, но реальные сроки и покатились под откос. Резник вышел сухим из воды и после этого стал полагаться исключительно на свои ощущения. Ещё трижды чувство надвигающейся опасности помогало Барри выйти из-под удара. А последний случай, когда компания, в которой он «работал», вознамерилась кинуть очень серьёзных людей откуда-то из Восточной Европы, настроил Резника на скептический обзор своего прошлого и грядущих перспектив. У него были отложены кое-какие деньги на чёрный день, поэтому, посоветовавшись с Мэри, своей подругой, Барри решил выйти из тени и попробовать начать заниматься чем-нибудь легальным. Но, как на грех, подвернулся вариант с этой чёртовой Игрой Крутых Ирландцев. Пообещав себе и Мэри, что это всё в последний раз, Барри стал Келли. Прошло более полутора лет…

Такое знакомое чувство дискомфорта около сердца вернулось три дня назад, ещё до Последнего Хода, как его пафосно окрестил Гай Келли. С тех пор щупальца только сильнее скручивались в груди. Не добавили оптимизма и мельтешащие боевики с озабоченным выражением на лицах. Хотя Барри числился в проходном звании охранника периметра, кое-какие подробности доходили и до будочки у ворот. Так, в общих чертах, он знал, что произошло и в соседнем Бушмилсе, и в далёком Лондоне. Но, доверяясь своему шестому чувству, Резник понимал, что грядёт нечто ещё большее, что вполне может зацепить и его невзрачную персону. Барри решил дезертировать. Но до поры пришлось откладывать побег, главным образом, по причине нахождения в пределах видимости сукина сына Джерри О"Рурка. Этот ублюдок на раз смог бы просечь одни только помыслы Резника. Другой вопрос: раскрыл бы он эти помыслы главе клана или сделал бы их общей с Барри тайной, вовлекая последнего в свои тёмные делишки. Барри решил не испытывать судьбу и до поры затаиться, чередуя дежурства с часами отдыха, как ни в чём не бывало. Вчера, ближе к вечеру, долбаный урод убрался в сопровождении лесбы Келли, одного из Каннингемов и Лаверна. Ночью Барри потихонечку собрался, а в следующее ночное дежурство рассчитывал дать дёру, не дожидаясь, пока предчувствие обрушится ему на голову тяжёлой реальностью. Вот только…

— Эй, глянь: что за дедуля сюда ковыляет? Ты его не знать?

Рахим Малик, постоянный напарник Резника, тыкал толстым пальцем в монитор, передававший обстановку на подъезде к воротам резиденции Келли. Барри в который раз с раздражением подумал, что Малик, как и он сам, является урождённым гражданином Британии, однако так и не освоил, как следует её язык. «Небось, правоверный папаша настаивал на использовании языка предков в стенах их лондонской квартиры. Коренные англичане, так вас растак!» Однако уже в следующий момент, увлечённый пальцем напарника, Резник напрочь забыл о своих национальных претензиях. Щупальца в груди закрутились с новой силой, и Барри пожалел, что не свалил ещё прошлой ночью.

— Что он, чёрт возьми, здесь делает? — Барри нахмурился и закусил нижнюю губу.

— Эй, брат, ты что, знаешь этого деда?

— Не особо хорошо, но достаточно, чтобы не слишком радоваться его появлению. Думаю, правда, старик Келли будет рад до усрачки.

«Дедушка», между тем, тяжело опираясь на толстую трость и волоча в другой руке продолговатый ящик, приблизился к воротам. Резник опередил его и первым включил громкую связь:

— Сэр, вы хотели бы видеть кого-то?

Из динамика донеслись хрипы, верно, старик прочищал горло, потом тихий голос, практически на грани шёпота:

— Дружок, я б…дски устал, добираясь к своему старому другу. Надеюсь, мне не нужно представляться, и ты быстро-быстро впустишь меня?

— Э-э, сэр, простите, у нас есть инструкции. Минуточку, я должен позвонить. — предвосхищая вопросы Малика, Барри прижал указательный палец к губам и быстро набрал номер на трубке телефона внутренней связи:

— Мистер Келли, знаю, сейчас рано, но… — скривившись, Резник отвел трубку от уха, дождался окончания отповеди и продолжил. — Я всё понимаю, но у нас нештатная ситуация. У нас гость… Судья Хорас Лич просит аудиенции… Да, конечно, всё сделаем.

Выдохнув, Барри нажал кнопку открытия ворот. Не отвечая на вопросительный взгляд напарника, расстегнул кобуру и вышел на улицу.

Утренние сумерки, туман и мелкая морось, как нельзя лучше соответствовали душевному состоянию Резника. Кивком он поприветствовал судью и жестом велел остановиться.

— Да, сэр, мистер Келли готов принять Вас, но сначала мы должны Вас досмотреть.

— Гм, я помню времена, — желтовато-серое лицо старика исказила гримаса, претендующая на звание улыбки, — когда я мог заходить к Гаю без предупреждения, глупых вопросов и облапывания взрослыми мужиками.

— Времена меняются, сэр. Сейчас общие правила для всех.

— Да я разве спорю, сынок? Надо — значит надо. Только не затягивай слишком. И это, — старик поморщился и закончил усталым голосом, — когда будешь искать там, сзади, ты не слишком активничай, хорошо?