Белые рабовладельцы не поощряли самодеятельное музыкальное творчество рабов, но понимали, что если «живому товару» не давать хотя бы глотка свежего воздуха, он может погибнуть или восстать. В 1817 г. новоорлеанским рабам разрешили один раз в неделю, по воскресеньям, собираться на Конго-Сквере, петь и танцевать. Белые новоорлеанцы иногда приходили туда посмотреть, как под звуки барабанов поют и танцуют чернокожие американцы. В творчестве афроамериканцев-невольников прослеживались черты их национальных культур. Заразительные ритмы карибских напевов слышались в музыке рабов, привезенных с островов Вест-Индии. Рабочие песни хлопковых плантаций, рисовых и табачных полей исполняли рабы, которых привезли из глубинки американского Юга, а рабы из северной части Америки распевали спиричуэлы с респорной формой, характерной для проповедей баптистских церквей.

В Новом Орлеане, вопреки «Черному кодексу» (1724), запрещавшему смешанные браки между белыми и цветными, постепенно произошло национальное и расовое смешение. В городе проживало сообщество свободных людей, которые называли себя цветными креолами. Это были более светлокожие, чем африканские негры, потомки европейских колонистов и их темнокожих жен и любовниц. Креолы, среди которых были даже рабовладельцы и просто состоятельные люди, считали себя наследниками европейской музыкальной культуры и гордились этим. В культурной жизни Нового Орлеана креолы играли положительную роль. Французами и креолами были созданы в городе оперный театр, несколько симфонических оркестров, общественные клубы. Репертуар оперного театра составляли произведения французских и итальянских композиторов. В новоорлеанских театрах звучала и музыка менестрелей. Шоу колесили по всей Америке и заглядывали, конечно, в Новый Орлеан.

Во второй половине XIX в. в Новом Орлеане горожане всех цветов кожи обожали слушать многочисленные полусимфонические оркестры и оркестры для игры на открытом воздухе. Особой популярностью пользовались маршевые духовые оркестры. А поводов на улицах Нового Орлеана было в избытке: свадьбы, похороны, церковные праздники. И каждую весну — Марди Грас (т.е. «жирный Вторник»), веселый праздник, который проводился перед Великим постом как грандиозный разноцветный карнавал с парадами, демонстрациями, пикниками, концертами. Все это действо сопровождалось музыкой маршевых духовых оркестров.

Кларенс Уильямс (1898—1965), пианист, певец, композитор, нотный издатель вспоминал: «Да, Новый Орлеан был всегда очень музыкальным городом. Во время больших праздников Марди Грас и на Рождество все дома были открыты, и повсюду танцевали. Для вас был открыт каждый дом, и вы могли войти в любую дверь, поесть, выпить и присоединиться к тамошней компании»[7].

Уже в XVIII в. в Новом Орлеане возникли монастыри орденов капуцинов и иезуитов. Римско-католическая церковь создала условия для некоторого сближения рас, постепенного взаимопроникновения их культурных традиций. Город, отличавшийся этническим разнообразием, был в некотором смысле романтическим и музыкальным городом. Жизнь была здесь открытая, как часто бывает в южных городах. В одном квартале по соседству могли жить самые разные люди, со своими привычками и национальными особенностями. Музыка для жителей города была окружающей средой, сопровождавшей все события, всю жизнь, представляя собой сплав итальянской, французской, испанской, английской и африканской музыкальных культур.

Не обходился город и без другой новоорлеанской традиции — азарта и порока. Шулеры и любители продажной любви, обитавшие в Сторивилле, способствовали процветанию игорных и публичных домов, рассчитанных на любой вкус и кошелек. Круглосуточно работали кабаре, салуны, танцевальные залы, баррелхаусы и «хонки-тонкс» — небольшие кабачки и трактиры. Клиентами таких увеселительных заведений низкого пошиба и сомнительной репутации были, в основном, бедные афроамериканцы, деклассированные элементы и прочая разношерстная публика. И в каждом заведении звучала музыка.

А рядом — исступленная набожность и культ вуду с его ритуалами: почитанием духов предков, жертвоприношениями, «порошком зомби», магией и обрядовыми танцами, привезенными чернокожими рабами с Гаити. Ритуальные танцы вуду исполнялись на легендарном Конго-Сквере и перед городскими воротами вплоть до 1900 г. Новый Орлеан можно было считать центром колдовства и магии. Здесь проживала во второй половине XIX в. и самая знаменитая королева вуду — Мари Лаво. И все это было перемешано в таком многослойном городе, где люди вынуждены были понимать друг друга и взаимодействовать друг с другом, если они соседи.

26 января 1861 г. штат Луизиана, в котором находился Новый Орлеан, вследствие войны Севера и Юга, откололся от Союза. Гражданская война в Америке не принесла ничего хорошего южанам. Однако спустя пятнадцать месяцев союзный флот вошел в гавань Нового Орлеана, и город вынужден был капитулировать. Чернокожим жителям южного города, где рабство принимало в те годы самые жестокие и изощренные формы, эта оккупация принесла долгожданную свободу, о которой грезили рабы. Появление джаза было своеобразным всплеском творческой энергии угнетенных людей и стало возможным только после отмены рабства (1863). Эта музыка рождалась в сознании людей, которых общество ранее не воспринимало как полноправных американцев, хотя они не становились менее американцами, поскольку жили в этой стране.

В течение двенадцати лет после окончания Гражданской войны Севера и Юга США (1861—1865), в эпоху Реконструкции, северяне обеспечивали выполнение порядка на Юге страны. Но в 1877 г., после закулисной сделки республиканцев Севера с демократами Юга, федеральные войска были выведены с южных территорий Америки. Без поддержки армии эпоха Реконструкции была завершена. И хотя рабство официально было отменено, «белые хозяева жизни» повсеместно насаждали власть «железной рукой». (Следует отметить, что главенство белых в США будет распространено еще на протяжении последующих ста лет.) Стремительно ширились ряды Ку-клукс-клана (организации ультраправых террористических националистических организаций белых, экстремистскими методами отстаивающих идеи превосходства белых над черными и иммигрантами), суды Линча (убийство человека, подозреваемого в преступлении или нарушении общественных обычаев, без суда и без следствия) стали привычным делом. Сегрегация (разделение населения по цвету кожи, вид расизма) стала законом жизни; и какой-то острослов назвал эту систему «законом Джима Кроу» (по названию первого представления менестрелей «Папаши Райса»), Новый Орлеан, гордившийся своим космополитизмом и демократией, какое-то время сопротивлялся этой системе, но затем вынужден был сдаться, хотя музыкальная жизнь в городе не угасла.

В конце XIX в. Новый Орлеан познакомился с двумя новыми музыкальными жанрами, без которых джаза просто бы не было. Это были рэгтайм и блюз. Рэгтайм, включающий фольклорные африканские и европейские музыкальные элементы, был первым фортепианным жанром афроамериканской музыки, воплотившейся в концертную форму, с которого и начинается история джаза. Его исполняли пианисты в городах Среднего Запада Америки приблизительно с 1870-х гг., где проживало большинство творцов этой музыки. Широкое распространение рэгтайм получил в городах Канзас-Сити, Чикаго, Буффало, Нью-Йорке, Омаху и, конечно, в Новом Орлеане. Музыка рэгтайма объединяла все, что было раньше:　

— спиричуэл;

— танец плантаций — кейкуок (эволюция этого танца завершилась популярными впоследствии тустепом и фокстротом);

— песни менестрелей;

— европейские народные напевы;

— военные марши.

Трансформированной музыкой кадрилей, гавотов, вальсов, полек управлял свежий, настойчивый, синкопированный, «рваный ритм». Происхождение слова рэгтайм до сих пор неясно; возможно, оно происходит от англ. ragged time «разорванное время». Фактически почти вся синкопированная музыка XIX — начала XX в. до появления термина джаз именовалась рэгтаймом.

Следующие двадцать пять лет рэгтайм, распространенный по всей Америке, будет самой популярной музыкой, имевшей в каждой местности свою специфическую окраску, свои региональные стили. Исполнители этой бойкой, напористой и бесшабашной музыки познакомили с ней всю страну. Молодежь обожала танцы под рэгтайм, однако старшее поколение такой стиль музыки не жаловало. Пуритане, излишне строгие в правилах поведения, сравнивали увлечение рэгтаймом с очередной стадией разложения общества. Ответ дало само время. Примерно к 1917 г. рэгтайм стал угасать, не выдержав своей собственной популярности, в том числе из-за сложности самой музыки и трудности ее исполнения: без хорошей музыкальной подготовки рэгтайм не сыграть. Исполняемый в конце XIX — начале XX в. афроамериканскими брасс-бэндами и рэгтайм-данс-бэндами рэгтайм впоследствии нашел себе достойное место в оркестровом джазе, а название служило музыкальной характеристикой таких оркестров, например: «Buddy Bolden’s Ragtime Band».

Одним из самых ярких представителей рэгтайма был негритянский пианист и композитор Скотт Джоплин (1868—1917). Он сочинил около шестисот рэгтаймов, среди которых самые известные — «Maple Leaf Rag», «The Entertainer», «Original Rags», опубликованные в 1899 г. издательством Джона Старка. Расцвет рэгтайма пришелся на 1890—1910-е гг. Распространению этой музыки способствовали, кроме живого исполнения и печатных изданий рэгтайма, используемые в механических фортепиано картонные перфорированные цилиндры — плейер-роллс (англ. player rolls). До нас дошли бесценные свидетельства музыки того периода. В середине XX в. цилиндры были отреставрированы, а зафиксированные на них рэгтаймы были переписаны на долгоиграющие виниловые пластинки, так что музыку Джоплина можно послушать и сегодня. В Европе с рэгтаймом публика познакомилась в начале XX в. благодаря духовым оркестрам. Позднее рэгтайм нашел отражение даже в творчестве композиторов академической музыки — К. Дебюси, И. Стравинского, П. Хиндемита, Д. Мийо и др.

В конце XIX в. новоорлеанцы впервые услышали блюз. В Новый Орлеан из сельской местности неиссякаемым потоком хлынули беженцы, бывшие рабы с плантаций. Они бежали из дельты реки Миссисипи от судов Линча, Ку-клукс-клана и тяжкого труда на хлопковых и тростниковых плантациях. Блюз был частью их багажа, музыкальным выражением особого миропонимания, связанного с проявлением самосознания негров, их свободолюбия и протеста против социальной несправедливости. Чернокожие американцы уже с конца 1860-х гг. в своем творчестве желали освободиться от пут эстетики менестрелей, в шоу которых афроамериканцы представали перед зрителями людьми, наделенными отрицательными человеческими качествами. В результате этого своеобразного музыкального протеста-поиска возникла народная светская форма пения, очень гибкая, пластичная, податливая и простая — блюз. Корни блюза залегают глубоко в негритянском фольклоре. Слово блюз происходит от англ. blue devils «тоскливые дьяволы», а в переносном смысле — «когда на душе кошки скребут». Чтобы блеснуть в блюзе, недостаточно лишь техники исполнения, нужно подкрепить технику настроением, чувством. Блюз был светской музыкой афроамериканцев, но его можно считать «нечестивым братом» духовной музыки христианской церкви. Он строился на тех же приемах антифона (вопросах проповедника и ответах паствы). Но если в церковной музыке человек обращался к Богу, то в блюзе отчаявшийся человек обращался к угнетателю на земле. Исполнитель блюза как будто изгоняет из себя печаль-тоску. Стихи блюза, отражающие какой-то жизненный конфликт, могут быть трагичными, реалистичными и обличающими, но музыка в блюзе всегда очищающая. Блюз является наиболее самобытным явлением негритянской музыкальной культуры.

В Новом Орлеане чернокожие музыканты переложили мелодии блюзов на духовые инструменты, которые встречались в магазинчиках и лавках старьевщиков на каждом шагу. Трубы, корнеты, тромбоны остались еще от духовых оркестров со времен Гражданской войны Севера и Юга. Раньше, в военных маршевых оркестрах (брасс-бэндах), состоявших из белых музыкантов, инструменты звучали пронзительно: звук был прямой, резкий, отрывистый, мощный, способный сопровождать какие-либо шествия. А у новоорлеанских цветных музыкантов, в силу недостаточной техники и минимума профессионального образования, инструменты зазвучали по-другому: звук стал вибрировать в конце ноты, имитируя хоровое пение в церкви или пение блюзовых исполнителей. А такая музыка выражала уже совсем другие чувства, у нее была другая власть над слушателем! И хотя музыка была достаточно примитивной, но в ней было обыгрывание мелодии, украшательство (своеобразный прообраз импровизации). Она соединяла в себе духовное, возвышенное и, в то же время, светское звучание музыки. Оживленная жизнь новоорлеанцев давала возможность негритянским духовым оркестрам выступать ежедневно, т.к. все общественные мероприятия в городе сопровождались музыкой.