Правительство Рабина было готово отказаться от всего этого оборудования ради достаточно значительных политических уступок. Собственно говоря, Рабин, Алон и Перес были бы готовы оставить и нефтяное месторождение Абу-Рудейс, и другое, меньших размеров, Рас-Судр, которые обеспечивали более чем половину потребностей Израиля в нефти, а также и ключевые базы, и дорожные развязки в Синае. Взамен они просили предоставить надежное египетское обязательство об отказе от военных действий. К этому времени Киссинджеру было известно, что Садат не готов принять на себя подобное обязательство; тем не менее, воодушевленный своими предыдущими успехами, Госсекретарь отправился на Ближний Восток, чтобы начать новый этап челночной дипломатии. Он прибыл в Асуан 8 марта 1975 г. и немедленно приступил к переговорам с президентом и министром иностранных дел Египта. По ходу переговоров Киссинджер, обсудив соответствующий вопрос с Садатом и Фахми, затем вылетал в Тель-Авив, порой оставаясь там не более дня, после чего возвращался в Асуан — иногда посещая по пути Амман и Дамаск, чтобы сообщить о ходе переговоров другим участникам конфликта. Изначальные рамки переговоров были заданы участниками весьма жестко. Израильтяне требовали от Садата, чтобы тот сделал однозначное и не подлежащее отмене заявление о принятии принципа мирного разрешения всех споров и конфликтов. Такого рода заявление должно было не только обеспечить отказ от использования силы в отношениях между странами, но также объявить недопустимыми любые попытки препятствовать свободному проходу судов через международные водные пути, включая Суэцкий канал, равно как и прекратить экономическую и пропагандистскую войну против Израиля.
Требования Садата, с другой стороны, были в основном территориальными. Он и его советники представили Киссинджеру карту, согласно которой Египет требовал значительно больше, чем названные два перевала. Речь шла о приблизительно 40 % всего Синайского полуострова, на протяжении двух третей расстояния до Эль-Ариша, всего расстояния до Ат-Тура и половины расстояния от береговой линии Суэцкого канала, начиная от нефтяного месторождения Абу-Рудейс. Эти требования значительно превышали то, на что рассчитывал Израиль еще до начала переговоров. Впрочем, если все равно предстояло поступиться перевалами, то лишние несколько миль уже не представлялись столь принципиальными, и притом оставались возможности для ведения дальнейших переговоров. Речь шла о других сложностях. Египтяне выступали против полной демилитаризации территории, которую оставлял Израиль, включая и перевалы; более того, они требовали права выдвинуть свою армию, как только будут отведены израильские силы. Впрочем, поскольку по этому вопросу Киссинджер был согласен с израильской позицией, то здесь существовала определенная возможность сближения точек зрения. В чем египтяне оставались непреклонными, так это в своем подходе к принципу мирного разрешения всех споров и конфликтов — о чем Киссинджер предупреждал Рабина с самого начала переговоров. Принцип мирного разрешения всех споров и конфликтов, настаивал Садат, может быть приемлемым лишь при условии, что Израиль уйдет со всех оккупированных территорий на всех трех фронтах — египетском, сирийском и иорданском.
Максимум, что смог предложить Садат, да и то после напряженных переговоров, — это не вполне однозначная формулировка, имеющая к тому же военный оттенок: “неприменение силы” в рамках непрекращающегося состояния войны. В сущности, это предложение стало повтором обязательства, данного Египтом в январе 1974 г., в рамках соглашения о разъединении — то есть обязательства воздерживаться от применения в отношении Израиля действий военных и военизированных сил. На данном этапе переговоров израильская сторона испытывала искушение прервать все контакты с Египтом. В этой связи Киссинджер, исходя из своего опыта недавних переговоров с КНР, подчеркнул, что главное — это не словесное выражение, а внутренняя сущность принципа мирного разрешения споров и конфликтов, и что израильтяне смогут найти пути приспособления к иной формулировке. Рабин и Алон тогда согласились отказаться от требования к Египту публично осудить практику разрешения споров и конфликтов военным путем, но продолжали настаивать, чтобы, по крайней мере, были названы конкретные принципы и элементы мирного разрешения конфликтов.
Что касается этих элементов, то в Израиле существовал их конкретный перечень. Израильтяне хотели получить заверения относительно свободного прохода через Суэцкий канал — если не для израильских судов, то хотя бы для израильских грузов (Садат, в сущности, дал на это согласие год тому назад, в рамках исходного соглашения о размежевании). Аналогичным образом израильтяне ожидали разрешения на проход через Суэцкий канал неизраильских судов со смешанной командой, часть которой могли бы составлять израильские моряки. Должны быть разрешены туристические поездки израильтян в Египет и египтян в Израиль, организованные третьей стороной, а также прямые авиарейсы между двумя странами (на самолетах, принадлежащих авиакомпаниям третьих стран). Кроме того, египтяне должны были дезавуировать, причем не только на словах, но и на деле, деятельность всех террористических организаций, посягающих на безопасность Израиля, а также методы их деятельности. И — что было важно в высшей степени — израильтяне требовали заверений относительно того, что мандат Чрезвычайных сил ООН в буферной зоне будет регулярно продлеваться каждые полгода и что действие этого мандата не будет прекращено путем наложения вето одной из Великих держав. И наконец, Рабин потребовал создания смешанных израильско-египетских подразделений для патрулирования буферной зоны. Таким образом, могли быть установлены, пусть хотя бы на уровне военных, личностные контакты, прервавшиеся ввиду того, что не была возобновлена Женевская конференция.
Ни по одному из названных пунктов Израиль не получил удовлетворительного ответа. Садат категорически отказался от того, чтобы разрешить проход через Суэцкий канал судов со смешанной (частично израильской) командой. Он высказал готовность исключить из черного списка египетских властей всего лишь четыре американские и европейские компании, поддерживавшие деловые отношения с Израилем. Он безусловно отказался разрешить туристические поездки израильтян в Египет и египтян в Израиль, организованные третьей стороной, а также прямые авиарейсы между двумя странами. Не был он готов и прекратить пропагандистскую войну, ведущуюся египтянами против еврейского государства. Что касается формулы пребывания в буферной зоне Чрезвычайных сил ООН, то он согласился на продление срока их пребывания с полугода до года, после чего не давалось никаких гарантий, что СССР не наложит вето на действие этого мандата. И относительно египетско-израильских контактов Садат в лучшем случае соглашался на создание смешанного комитета армейских офицеров, встречи которого должны проводиться на периодической основе, как это было в случае давно отмененной Смешанной комиссии по вопросам перемирия; однако этот комитет не имел ничего общего с предлагавшимися постоянно действующими смешанными израильско-египетскими патрулями.
Придерживаясь своей политики неуступчивости, египетский президент полагался на американскую поддержку — и по большей части он ее получил. Киссинджер использовал в Иерусалиме все свое красноречие и дипломатические навыки, чтобы обеспечить “гибкость” израильской позиции. Под нажимом Киссинджера Рабин в конечном итоге согласился отказаться от нефти Абу-Рудейса, от идеи судов со смешанной командой в Суэцком канале и даже от совместных израильско-египетских патрулей; он, однако, не пошел на компромиссы по другим позициям. Тогда, по просьбе Киссинджера, Джеральд Форд[274], сменивший Никсона в августе 1974 г. на посту президента США (после “Уотергейтского дела”), направил Рабину личное послание. Если Израиль будет и далее проявлять такую неуступчивость, говорилось в послании, то у Соединенных Штатов не останется другого выхода, кроме как “пересмотреть” свою ближневосточную политику. С другой стороны, президент указывал, что его правительство готово предложить Израилю бессрочное соглашение относительно военной помощи с целью компенсировать все израильские территориальные уступки на Синайском полуострове. Надо, однако, подчеркнуть, что в Вашингтоне выбрали не лучшее время для такого обращения к маленькой стране, полагавшейся исключительно на американскую поддержку. В то время как челночные переговоры Киссинджера на Ближнем Востоке зашли в тупик, на Дальнем Востоке достиг печальной кульминации другой конфликт. Армия коммунистического Северного Вьетнама перешла в решительное наступление, ситуация в Южном Вьетнаме резко изменилась к худшему, и правительство Сайгона обратилось к США за дополнительной экономической и военной помощью — которая была ему обещана Никсоном во время Парижских переговоров за два года до того. Но Никсон ушел в отставку, а конгресс, под влиянием совокупности противоречивых мотивов, отказался от ранее принятых обязательств и не направил в Южный Вьетнам не только ни единого самолета, но и в буквальном смысле ни ящика боеприпасов, ни цента денег. И американские законодатели, не шевельнув пальцем, наблюдали, как еще одна азиатская страна переходит на коммунистическую орбиту.
Каковы бы ни были соображения и обстоятельства, определившие такое решение США относительно Вьетнама, многие израильские руководители и немалая доля израильской общественности восприняли эту дальневосточную ситуацию как зловещий намек. Политические лидеры всех партий и граждане всех взглядов и убеждений с редким единодушием приняли решение не отказываться от естественной защиты синайских горных перевалов ради американских обещаний оказать Израилю поддержку в будущем. Таким образом, в последнюю неделю марта, когда обе стороны явственно оказались в тупике, Садат объявил Киссинджеру, что не видит смысла в продолжении переговоров. Было очевидно, что Госсекретарю не удалось “сдать” израильтян. Вернувшись напоследок в Израиль, Киссинджер совершил символическую поездку в Масаду, после чего отправился в аэропорт Лода, где и распрощался, едва ли не со слезами на глазах, с Рабином и Алоном.
Разъединение и передышка
По пути в США, беседуя в самолете с журналистами, Киссинджер с трудом мог скрыть свое разочарование израильской “близорукостью” и “неуступчивостью”. По прибытии в Вашингтон Госсекретарь также стал высказывать в адрес иерусалимских руководителей критические замечания из категории “не для печати”. По его настоянию президент Форд заявил на пресс-конференции, что настало время для того, чтобы США “пересмотрели” свою ближневосточную политику. В рамках такого “пересмотра”, а также с тем, чтобы побудить Рабина заново осмыслить свое положение, США начали задерживать обещанные Израилю поставки вооружений. Но даже в такой ситуации, находясь в политической изоляции и став заложником американского и мирового общественного мнения, израильтяне испытывали чувство коллективного облегчения, осознавая, что они не променяли свою территориальную безопасность на “пустые уступки”. Если Рабин стал премьер-министром, имея минимальную поддержку в народе, то теперь твердость, проявленная им в ходе челночных переговоров, обеспечила ему беспрецедентный вотум доверия в кнесете — девяносто два голоса к четырем. Человек военной дисциплины и порядка, поддерживаемый такими союзниками, как Алон и Перес, знающими не понаслышке, что такое кризисные ситуации, Рабин был не из тех людей, кто ломается под международным давлением. Ко всему прочему, он и его коллеги понимали, что Египту мир нужен не менее, чем Израилю.
И они не ошибались. За участие в войне Египет заплатил высокую цену — несмотря на все вливания нефтедолларов. В 1974 г. инфляция в стране достигла угрожающего уровня в 40 % и продолжала расти. Экономика изнемогала под грузом военных расходов, составлявших пятую часть ВНП, а Каир захлестнула волна беженцев из городов, расположенных в зоне Суэцкого канала, — их количество исчислялось сотнями тысяч. К концу года правительство Садата расходовало на одни только продовольственные субсидии 900 млн долларов. Экономика страны страдала от недопроизводства; система коммунальных услуг, транспорт, водопровод и канализация, службы здравоохранения — все находилось на грани краха. Тем временем Советский Союз, разгневанный возобновлением египетских контактов с США, отклонил просьбу Садата о пересмотре условий выплаты долга (достигшего почти 7 млрд долларов). Каир, нуждавшийся в американской помощи для оказания дипломатического нажима на Израиль и с этой целью возобновивший контакты с США, в еще большей степени испытывал потребность в американской поддержке для спасения и перестройки своей экономики. На первых порах Садат решил приступить к разминированию Суэцкого канала и очистке его русла от накопившегося за это время мусора. К весне 1975 г., благодаря значительной помощи США и Великобритании, эта задача была практически выполнена. И вот теперь, буквально через три дня после провала мартовской челночной миссии Киссинджера, египетский президент решил сделать заявление пропагандистского характера о начале экономического обновления страны. Он объявил, что Суэцкий канал откроется для судоходства 5 июня, а затем начнется восстановление городов в зоне канала. И в самом деле, у Садата не было другого выхода. Египтяне не имели больше ни ресурсов, ни силы воли для возобновления военных действий, и в Израиле это поняли раньше, чем в США. Сам Садат практически в открытую сказал об этом президенту Форду 1 июня в Зальцбурге. В ходе откровенной и доверительной беседы египетский лидер дал понять Форду, что не исключена возможность определенных “подвижек” в отношениях с Израилем.
Между тем, в качестве жеста доброй воли, израильтяне объявили 2 июня, что готовы, в ответ на решение Египта открыть судоходство по Суэцкому каналу, отвести половину своих разрешенных (в рамках израильско-египетского соглашения о разъединении сил) танков и войск, а также всю артиллерию на расстояние от 18 до 24 миль от берега канала. Такой жест способствовал и смягчению напряженности в отношениях между Иерусалимом и Вашингтоном. Вскоре после этого, на второй неделе июня, Рабин прилетел в Бонн, где встретился с Фордом и Киссинджером, прибывшими на сессию НАТО. Их беседа была откровенной и плодотворной. Израильский премьер-министр, учитывая, что его популярность на родине значительно возросла, дал понять, что готов к дополнительным уступкам в отношениях с Египтом. При этом он не стал скрывать, что обеспокоен задержками в поставках американского оружия. В заключение Рабин, как и Садат, подтвердил, что предпочел бы путь непрямых переговоров.
Таким образом, постепенно возобновились трехсторонние дипломатические контакты. С самого начала они были лишены оттенка сенсационности, и Киссинджер не стал возобновлять регулярные челночные визиты в ближневосточные столицы. Все контакты осуществлялись непосредственно в Вашингтоне, где послы Израиля и Египта передавали Госсекретарю предложения своих правительств и реакции на предложения другой стороны. Медленно, но верно разрыв между позициями двух стран стал уменьшаться. Несомненно, израильские уступки Египту были более значительными — угроза США “пересмотреть” свою ближневосточную политику оказывала свое воздействие. В немалой степени, однако, этот дисбаланс компенсировался Вашингтоном (Гл. XXV. Разъединение и передышка). И вот, когда осталось лишь уточнить несколько последних спорных моментов, Киссинджер 20 августа 1975 г. снова отправился на Ближний Восток, надеясь завершить эту вторую, затянувшуюся стадию разъединения. На этот раз его надежды сбылись. Еще полторы недели он провел в полетах между Тель-Авивом и Александрией, чтобы окончательно выверить все “уточнения” и “разъяснения”, но вот, наконец, 1 сентября текст соглашения был парафирован Садатом и Рабином.
Точно так же, как и в предыдущих случаях, пакет документов включал основной текст соглашения между сторонами конфликта и частные послания, которыми обменялись Египет и США, а также Израиль и США. Территориальные и военные аспекты договоренности были включены в основной текст и приложение. Функции технического наблюдения, возлагавшиеся на американских гражданских специалистов в демилитаризованной зоне, были просто сформулированы в американском предложении, вошедшем в качестве одной из составных частей в основной текст, и скреплены подписями египетского и израильского представителей. Согласно этой договоренности, Рабин был вынужден согласиться на требование Садата отвести израильские силы примерно на 18 миль к востоку от их тогдашнего расположения. Ключевые позиции, подлежавшие эвакуации, включали перевалы Митла и Гиди, а также юго-западную часть Синайского полуострова с нефтяными месторождениями Абу-Рудейс и Рас-Судр.
Однако вся эвакуация сопровождалась существенными оговорками, благодаря чему израильские оборонительные позиции пострадали лишь в минимальной степени. Прежде всего, египетские силы должны были занять только незначительную часть (от двух до четырех миль) территории, оставляемой израильскими силами на восточном берегу Суэцкого канала. Вся остальная территория, включая перевалы, переходила под контроль войск ООН, став, таким образом, новой буферной зоной — за исключением узкого коридора протяженностью 88 миль вдоль берега канала, ведущего к нефтяным месторождениям Абу-Рудейс и Рас-Судр. Сами месторождения были переданы под контроль египетской гражданской администрации и, таким образом, объявлены полностью демилитаризованными зонами — при этом сохранялось расположение израильских частей по всей длине коридора. Положения соглашения были сформулированы таким образом, чтобы не задевать самолюбие египтян; в частности, перевалы объявлялись находящимися полностью в зоне контроля сил ООН. На деле же израильские части получили возможность дислоцироваться на возвышенностях, господствующих над восточными входами в зону перевалов. Египетские части не имели таких преимуществ — они располагались на расстоянии почти двух с половиной миль от западных входов.
Еще более важными были не столько территориальные, сколько военные ограничения. Обе стороны получали право на размещение ограниченных сил — 8 тыс. человек личного состава, 75 танков и 60 артиллерийских орудий или минометов крупного калибра, радиус действия которых должен быть таким, чтобы позиции другой стороны не попадали в зону их действий. Что касается египетских ракетных установок на западном берегу Суэцкого канала, то они могли быть только оборонительными — то есть являться системами ПВО. Помимо всего прочего, израильтяне получали время для сооружения новых оборонительных рубежей. Согласно условиям, изложенным в приложении к основному документу, представители сторон должны были сформировать рабочую группу военных специалистов для выработки детального протокола отвода израильских войск. Отход израильтян из зоны нефтяных месторождений Абу-Рудейс и Рас-Судр должен был начаться через две недели и завершиться не позднее восьми недель после подписания протокола. Передислокация израильских войск к востоку от перевалов Митла и Гиди должна была завершиться через пять месяцев со дня подписания документа — это давало им время для того, чтобы снять заграждения из колючей проволоки и минные поля, а также демонтировать прочие оборонительные сооружения. Новый израильский рубеж обороны был, несомненно, более растянутым, чем прежний, — около 220 миль по сравнению со по милями по состоянию на март 1974 г., но это компенсировалось более широкой буферной зоной, контролируемой войсками ООН. Очень важным было то обстоятельство, что Израиль сохранял за собой возможность эксплуатировать систему дальнего обнаружения, расположенную на вершине Умм-Хашиба у западного входа на перевал Гиди, то есть в пределах буферной зоны. С учетом этого обстоятельства, правительство Рабина было готово предоставить египтянам возможность иметь аналогичную систему дальнего обнаружения также в пределах буферной зоны, к северу от перевала Гиди и к западу от большой израильской авиабазы в Рефидим (Бир-Гафгафе).
В рамках нового соглашения, однако, Израиль не смог добиться удовлетворения самого важного для себя требования — чтобы Египет формальным и официальным образом заявил о своем принятии принципа мирного разрешения всех споров и конфликтов. Тем не менее удалось получить от Египта ряд других, тоже весьма существенных, обязательств. Каждая из сторон согласилась избегать “угроз использования силы, или использования силы, или военной блокады”, направленных против другой стороны — это положение нового соглашения в значительной степени минимизировало вероятность возобновления не только военных действий на Синайском полуострове, но и египетской блокады израильских портов или международных водных путей, таких, как Тиранский пролив или Баб-эль-Мандебский пролив (причем это положение было особо подчеркнуто в ходе обмена посланиями между США и Израилем, а также США и Египтом). Каждая из сторон согласилась “строго и добросовестно соблюдать соглашение о прекращении огня на суше, на море и в воздухе, а также воздерживаться от любых действий вооруженных сил и военизированных формирований”, направленных против другой стороны. Была воссоздана структура, функционально сходная со Смешанной комиссией по вопросам перемирия (существовавшей в первые годы после образования Израиля), в задачу которой входило оказание содействия Чрезвычайным силам ООН при выполнении миссии, предусмотренной их мандатом; в рамках этой структуры представлялось возможным осуществлять, хотя бы в минимальной степени, контакты между израильтянами и египтянами на долгосрочной основе. К числу наиболее значимых положений следует также отнести египетское заявление о том, что “грузы невоенного характера, направляемые в Израиль или из Израиля”, будут иметь право прохода через Суэцкий канал. В послании, адресованном Соединенным Штатам, Садат также пообещал пересмотреть ограничения, наложенные Египтом на контакты с рядом зарубежных компаний, имеющих деловые отношения с Израилем, и, кроме того, умерить нажим, оказываемый правительством Египта на те, в первую очередь африканские, страны, которые изъявляют намерения возобновить дипломатические отношения с Израилем. Соглашение предусматривало нерасторжимость мандата ООН; в ходе обмена посланиями между Египтом и Соединенными Штатами подтверждалось, что мандат будет возобновляться ежегодно, в течение минимум трех лет.
Что касается Израиля, то для него самым важным аспектом нового соглашения была активная вовлеченность Соединенных Штатов, гарантировавшая как прекращение огня, так и поддержание баланса сил на Ближнем Востоке. Это стало особенно очевидным при рассмотрении всей совокупности мер, направленных на обеспечение дальнего обнаружения в районе перевалов. Системы дальнего обнаружения не ограничивались израильской станцией на вершине Умм-Хашиба и намеченной к строительству аналогичной египетской станцией напротив израильской авиабазы в Бир-Гафгафе. У израильтян имелась также цепь станций радиоперехвата, которые входили в сеть национальной системы дальнего обнаружения. Вряд ли следовало ожидать, что египтяне согласятся на присутствие израильского персонала, обслуживающего эти станции (помимо той, что расположена на вершине Умм-Хашиба). Сомнительно было также, чтобы Рабин согласился передать это оборудование силам ООН, известным своей ненадежностью. Кстати, и Садат не был склонен доверить ооновскому персоналу защиту своих городов в зоне Суэцкого канала. Вот почему во время встречи с президентом Фордом в Зальцбурге египетский президент сам предложил, чтобы американские технические специалисты обслуживали станции радиоперехвата на перевалах. Эта достойная удивления инициатива, разумеется, получила немедленное одобрение израильской стороны. По мнению израильтян, такая расстановка сил была бы в состоянии обосновать заинтересованность США в стабильности на Ближнем Востоке. Когда эта идея была представлена на рассмотрение Киссинджера, Госсекретарь какое-то время колебался. Однако после здравого рассуждения он решил, что несколько сот технических специалистов из США на Синайском полуострове — это нечто более значительное, чем просто стимул к принятию соглашения о разъединении сторон. Это — беспрецедентная возможность усиления американского влияния и присутствия на Ближнем Востоке, что означало бы серьезный импульс к достижению мира в регионе.
Таким образом, эта инициатива, после соответствующей доработки, была включена в текст соглашения о разъединении, в раздел “Предложения США”, и сформулирована следующим образом: для того, чтобы “обеспечить тактическое заблаговременное предупреждение и контролировать доступ” к израильской станции дальнего обнаружения на вершине Умм-Хашиба и египетской станции напротив израильской авиабазы в Бир-Гафгафе, США установят три дополнительных поста наблюдения в пределах буферной зоны Чрезвычайных сил ООН, на перевалах Митла и Гиди. Эти посты, обслуживаемые гражданским персоналом США, будут подкреплены тремя дополнительными автоматическими электронными полями обнаружения. В случае начала несанкционированного движения на любой из сторон американский персонал незамедлительно сообщит об этом представителям Египта, Израиля и Чрезвычайных сил ООН. Кроме того, ограниченное число американских технических специалистов будет размещено на израильской станции на вершине Умм-Хашиба и на египетской станции напротив израильской авиабазы в Бир-Гафгафе; они должны будут контролировать действия персонала станций, который должен заниматься исключительно техническим наблюдением. Американские технические специалисты, в количестве не более 200 человек, будут пользоваться свободой передвижения, необходимой для выполнения их профессиональных обязанностей; срок их пребывания на Синайском полуострове продлится до тех пор, пока настоящее соглашение остается в силе, если только правительство США не сочтет необходимым эвакуировать их из соображений безопасности или их эвакуации не потребует одна из сторон.
Эти американские гарантии были очень важны для израильтян; однако США взяли на себя и еще несколько обязательств, даже более важных по своей сути. После того как в марте 1975 г. потерпел неудачу первоначальный раунд челночной дипломатии, правительство Рабина предупредило Киссинджера, что Израиль потребует разумную компенсацию за оставленные им перевалы и нефтяные поля. Поскольку Египет отказался предоставить необходимую компенсацию, выполнение соответствующих обязательств легло на США, и Госсекретарь в принципе согласился с таким положением вещей. Какова бы ни была цена обязательств США перед Израилем, провал переговоров означал существенно более мрачную перспективу: возобновление военных действий, возможную конфронтацию США с Советским Союзом и практически неизбежное объявление нефтяного эмбарго арабскими нефтедобывающими странами. Можно было уплатить любую цену, чтобы только избежать такого зловещего развития событий. Вот почему в ходе своих последующих переговоров весной и летом 1975 г. Киссинджер уделял равное внимание как трехсторонним переговорам, так и улучшению американо-израильских отношений.
За исключением вопроса о технических специалистах, все остальные положения американо-израильских договоренностей не были включены в текст соглашения. Обязательства, взятые на себя Соединенными Штатами, содержались в ряде “частных”, не предназначенных для публикации посланий президента Форда и Госсекретаря Киссинджера израильскому правительству. Это было в первую очередь заверение о бесперебойном снабжении современными видами вооружений, включая новейшие истребители “F-15”, а также обещание запросить у конгресса значительные ассигнования, оцениваемые как 2–3 млрд долларов ежегодно на ближайшие пять лет, чтобы помочь Израилю нести непосильное бремя военных и гражданских расходов. Эти расходы включали стоимость закупок нефти, поскольку нефтяные месторождения Абу-Рудейс и Рас-Судр пришлось вернуть Египту. Кроме того, в случае объявления нефтяного эмбарго иранскими или другими поставщиками, США обязались снабжать Израиль соответствующим количеством нефти — если понадобится, из американских стратегических запасов. Не менее важным было и заверение президента, данное им правительству Рабина, что по окончании срока действия существующего соглашения с Египтом о разъединении правительство США не выступит с требованием к Израилю о дополнительном одностороннем отводе войск. Отныне существовала негласная договоренность, что выходом из египетско-израильского — как, впрочем, и из иорданско-израильского — тупика может быть только формально заключенный двусторонний мирный договор. Аналогичным образом было оговорено, что Вашингтон не прибегнет к финансовым санкциям или военному эмбарго, чтобы добиться от Израиля дополнительного отвода войск на сирийском фронте. Кроме того, США не признают ООП и не будут вступать с палестинцами в переговоры до тех пор, пока те не признают права Израиля на существование.