Наконец я задремала. Но когда несколько часов спустя проснулась, мама сидела на моей кровати и слезы текли по ее лицу. Сначала я подумала, она просто рада, что дочь вернулась домой.

Я села и открыла дверь пошире, собираясь рассказать ей о своем сне – о том, что мне каким-то образом удалось хотя бы пару часов отдохнуть. Но мама схватилась за щеку.

– Что он с тобой сделал! – воскликнула она, качая головой, не в силах смотреть на меня – дочь, которая больше не могла спать в постели.

В пасхальное воскресенье приехали мои родственники: три бабушки и дедушка, две тети, дядя и четыре кузена. Взрослые вели себя осторожно, беседовали о прохладной погоде, поездке дяди Пита в Токио и новом кулинарном шоу, которое бы понравилось бабушке Джин. Никто из них не упомянул о моем отсутствии, что как-то даже усложняло ситуацию.

Мои двоюродные братья и сестры в основном игнорировали меня, предпочитая играть в баскетбол на улице, и я оставалась внутри с Дженни, которой только что исполнилось семь. Мы играли в джин-рамми на диване в гостиной, а взрослые наблюдали за происходящим из-за обеденного стола. Мама тихо говорила, а папа следил за тем, чтобы все стаканы были полны наливкой его собственного приготовления.

Я изо всех сил старалась сосредоточиться на своих картах, а не на гримасе тети Сьюзи или том, как дядя Пит твердил слово «ублюдок».

Ублюдок.

УБЛЮДОК.

Уб.

Лю.

Док.

Перенесемся в одну дождливую ночь, когда я никак не могла согреться. Мама пришла в мою комнату с тарелкой куриного супа. Я знала, что она хотела как лучше, но от вида супа, когда я стала помешивать бульон и на поверхность всплыли мелово-белые кусочки мяса и кубики моркови под толстым слоем куриного жира, меня стошнило прямо на коврик. Я невольно вспомнила, как заболела в плену.

Пока я помогала маме убрать беспорядок, меня продолжало мутить от запаха вареной курицы. Я представила себе кастрюлю с костями и хрящом, и желчь вновь подступила к горлу. Я сплюнула в запасную миску, которую принесла мама, и уверилась, что это остатки куриного супа, который я ела в неволе, что они каким-то образом продержались в моем теле все эти недели.

– Иди ложись, – сказала мама.

Я послушно свернулась калачиком на кровати.

Мама принесла мне теплый компресс и пододвинула стул.

– Еще что-нибудь надо? Горячий чай? Одеяло с подогревом?

– Где папа? – спросила я.

– Работает.

– Он всегда работает. – Я прижала к себе еще одну подушку.