— Ну, разумеется!

— Вот именно об этом я и пекусь — о безупречной репутации нашего отеля. А ты пытаешься искать насмешки! Странно, что тебя все это мало заботит.

— Мне казалось, раньше ты был куда более беспечным, — поразился я, глядя ему прямо в глаза.

— Я беспечен к тем вещам, которые либо не так важны, либо совершенно меня не интересуют. Относительно своих дел я серьезен. Упасть с вершины проще, нежели взобраться на нее. Нужно крепко держаться, чтобы ветер конкуренции и различных обстоятельств не сдул нас обратно вниз.

— Значит, все-таки останемся? — я раздраженно поджал губы и отвел в сторону лицо.

— Нет. Просто я хочу, чтобы ты думал не только о веселье, Мартин. Мне нужна твоя помощь! В одиночку трудно за всем следить и думать.

— Договорились! Только, может, мы сдвинемся с места? Сидим тут уже минут пятнадцать!

Дэн молча завел мотор, и вскоре мы переступили порог своей квартиры. Я мог бы изображать обиду хоть целую вечность, трепетно оберегать ее, лелеять, боясь уничтожить навсегда, словно она ценное сокровище. А Дэну хватило и того молчания, что мы соблюли по дороге домой. Не пожелав тратить на минувшее ни одной лишней минуты, он заговорил со мной первый, как будто ничего и не было.

Без малого три часа ушло на поиск грядущего маршрута. На большом банкетном столе мы разложили подробные карты Европы, Азии и Южной Америки. Как вообще можно что-то выбрать среди такого изобилия мест, когда хочется увидеть решительно все? Слава Богу, мы не стали открывать еще и карту Африки!

Наши мнения порой расходились по разным континентам и городам. Моя душа рвалась в Южную Америку, в сторону утопающих в зелени лесов, потрясающих водопадов, громадных кофейных плантаций, чистейших пляжей и городов среди вечного лета. А Дэна больше всего привлекала Европа, цивилизация, как говорил он. Однако нам пришлось постараться, дабы принять единое решение.

— Мы могли бы пройтись по готическим улицам Эдинбурга, посетить знаменитый Нотр-Дам в Париже, увидеть старинные замки — в Европе их тысячи! Там куда ни глянь — всюду культура давно минувших веков. Европейцы бережно хранят то, что у нас давно бы назвали старьем.

— Мы будем пересекать океан ради того, чтобы культурно просветиться? Чтобы посмотреть на фрески Микеланджело или Эйфелеву башню? — съязвил я.

— Полагаю, это само собой разумеющееся. Глупо приехать в Европу и не увидеть знаменитые на весь мир места и ценности величайшего искусства. По-моему, ради этого стоит пересечь океан! — Дэн сделал легкую паузу. — Ну, конечно, там есть и кое-что интересное для вечернего досуга… Знаменитые европейские пабы, лучшее пиво и другие заведения, скажем так, с плохой репутацией, — он загадочно улыбнулся.

— Вот это уже любопытно! Но как же тогда быть с Аргентиной?

— Не думаю, Мартин, что ты хочешь туда поехать, чтобы научиться танцевать танго.

— Верно. Мне хочется просто сменить на время эти изъеденные глазами виды, внести в жизнь хоть чуточку разнообразия, — я тяжело вздохнул, словно после долгого рабочего дня и, отодвинув от себя карту, откинулся на мягкую спинку стула. — Нужно решить и поскорее.

— В таком случае, я выбираю Европу и, если ты тоже согласен, можем съездить в порт за билетами.

— Что ж, пусть будет Европа! Поехали скорее!

Мне уже не терпелось оказаться там, куда еще совсем недавно я отказывался ехать. И в самом деле, какая для меня была разница: Южная Америка или Европа? Дэн ехал, желая обогатить свои знания культурой, посмотреть старинные храмы, величественные замки и, быть может, найти в тех странах нечто особенное… А я — лишь за новыми впечатлениями, эмоциями, и мне было абсолютно все равно, где и как они будут воплощаться.

Нас ничуть не напугала весть об айсбергах, дрейфующих по Атлантике. Об этом нам сообщил пожилой, усатый кассир. Однако он не был настойчив, только предупредил. И вот мы, два отчаянных глупца, главой которых стал, несомненно, я, отправились на другой берег в преддверии Рождества и Нового года. Да, было бы обидно утонуть в ледяной воде где-нибудь меж двух континентов. Но Бог нас миловал. Большой лайнер с тремя тысячами пассажиров на борту двигался легко, как бумажный кораблик по кристальной глади ручейка, минуя все неприятности.