Мне было важно просто увидеть мальчика и мысленно поздороваться с ним. Этого, за неимением лучшего, было бы достаточно. Я обещал ему быть рядом и не мог нарушить свое слово.

– Минуту можно, – разрешила Эмилия и с жалостью улыбнулась.

– Я быстро. А потом… – я намеренно выдержал паузу. – Мне хотелось бы обсудить с вами кое-что.

– Конечно. Вы знаете, где меня искать.

Я, едва дыша, приоткрыл дверь. Виктор лежал на спине и через раз посапывал. На голове у него была марлевая повязка. По горло он был укрыт теплым одеялом, и лишь одна правая рука лежала поверх. Возле него стояла большая капельница, и от нее прямо в руку тянулась длинная тонкая трубка с иглой на конце, которая протыкала маленькую бледно-зеленоватую вену прямо на сгибе локтя. Раствор, которым был наполнен сосуд, мелкими нечастыми каплями поступал в мальчика. Что это было, я не знал, но догадывался: именно эта прозрачная жидкость помогает Виктору поддерживать в нем жизнь.

– Здравствуй, Виктор, – шепотом произнес я.

Ответа, конечно, не последовало, да я и не надеялся. Я знал, что он меня слышит, а значит, не будет чувствовать себя одиноким. Для любого человека одиночество – прямой путь в никуда. Оно как болото засасывает тебя в свою трясину, не давая возможности выбраться в одиночку. Чем глубже ты погружаешься, тем меньше шансов на спасение. Некоторые считают одиночество полезным. Говорят, это ступень на пути к духовному росту, но это не так. Оно лишь загримировано под силу и независимость. На самом деле в этом состоянии нет ничего хорошего. Испытывая одиночество, вы никогда не будете счастливы. Одинокий человек со временем теряет самого себя как личность, не получая общения и поддержки от других. Детское же одиночество помножено на два, а может, даже и три. Это страшно.

Я вышел и закрыл за собой дверь. В моем сознании всплывали разные картинки из детства. Я попытался сопоставить их с жизнью Виктора и сравнить. Но сравнению они не подлежали. Ни одну здоровую человеческую жизнь нельзя сравнить с жизнью больного ребенка. Какой бы плохой, нищей, безобразной и тяжелой она ни была – она есть.

В кабинете Эмилии не оказалось, и я отправился на поиски. У меня был ряд вопросов, связанных с Виктором и его состоянием, – я хотел предложить помощь. Точнее, помощь была уже в пути. Утром мне позвонил Алекс и сообщил хорошую новость. Он нашел троих хороших (выдающихся, чьи фамилии не разглашаются в целях конфиденциальности) врачей, и они с необходимым оборудованием уже собирались вылететь в Гамбург. Теперь оставалось дело за малым – уговорить Эмилию принять эту помощь.

Почему я это все делал? До того момента, как я познакомился с Эмилией и Виктором, моя жизнь была затянута серой пеленой бренного существования. Каждый мой день был похож на предыдущий с некоторыми лишь изменениями. Такая жизнь совсем не представляла ценности. И, говоря это, я не имею в виду ценность качества жизни. В моем понимании ценность жизни ощущается только через поступки. Добрые, безвозмездные поступки, которые человек может совершать, даже не имея денег или власти. Только пережив все события в Гамбурге, я стал понимать, о чем в нашу первую (не очень удачную) встречу говорила Эмилия. В моменты, когда я находился рядом с ней и Виктором, моя жизнь приобретала краски. Пусть и временно, но я мог наслаждаться простыми радостями. Я полюбил их как самых родных мне людей. Безусловно, мои вклад и помощь хоспису были не только ради них, но они стали тем самым начальным звеном, ради которых я все это начал. Это не описать словами – те чувства и эмоции – они бурлят как лава в душе, выбрасываются на сердце и навсегда застывают на нем в виде камня. Этот камень является и плохим, и хорошим воспоминанием одновременно в различных ситуациях.

– Эмилия! – негромко произнес я, когда она спускалась по лестнице.

Она обернулась и, заметив меня, сменила свой маршрут, направившись ко мне.

– Да, мистер Радецкий. У вас какие-то вопросы?

– Не совсем. Скорее это просьба, граничащая с предложением.

– Вот как! Ну хорошо. Излагайте. Я вся во внимании.

Я посмотрел в окно. Погода на улице была не лучшей для прогулок, но и в доме мне говорить не хотелось.

– Может, мы прогуляемся с вами?

– У меня мало времени, мистер Радецкий. Еще нужно отчеты заполнить и отправить, поэтому…

– Я не отниму у вас много времени. Это касается как раз хосписа.

Услышав о хосписе, она размякла и податливо закивала головой: