Письмо губернатора Пограничной провинции неизбежно бросало тень и на его адресата – генерала Локхарта. Кто скрыл информацию о вторжении – Каннингэм или Локхарт? Вполне возможно, что это сделал именно второй, ничего не сообщив о письме правительству Индии. Одна из индийских газет в связи с этим писала о «змеях, пригретых на груди Неру», имея в виду прежде всего генерала Локхарта и других английских чиновников и офицеров в Индии. Из сообщения МИД Индии следовало, что Локхарт показал письмо Каннингэма членам индийского правительства примерно 25 октября 1947 г., так как информация о вторжении в Кашмир поступила «почти непосредственно после этого». В связи с этим индийский журналист Виджай Кумар задавал вопрос: Почему письмо не упоминалось в меморандумах правительства Индии, представленных Комиссии ООН и Совету Безопасности и почему оно не сохранилось? «Не потому ли, – предполагает он, – что оно свидетельствовало о той роли, которую играли некоторые военный руководители британского империализма в Индии?».

Намек был явно направлен в адрес Локхарта. Правительство Индии, видимо, действительно узнало о письме не в октябре 1947 года, а несколько позже. Следовательно, в коммюнике индийского МИДа правительство Индии просто «прикрыло» Локхарта, сказав, что он показал письмо сразу же по получении. Можно предположить, что это было сделано по настоянию Маунтбэттена. Не вполне ясны и причины ухода генерала Локхарта с поста главнокомандующего Индийской армии в январе 1948 года. Вероятно, индийское правительство, не желая портить отношений с Англией, «тихо» отправило Локхарта в отставку во избежание скандала.

Некоторые английские офицеры, служившие в Пакистанской армии, непосредственно участвовали в организации вторжения и руководстве операциями в Кашмире. Их участие старались держать в тайне, так как Великобритания официально провозгласила политику невмешательства в дела бывших колоний. Выступая в Палате Общин британского парламента 30 октября 1947 г., министр по делам Британского Содружества Филип Ноэл-Бейкер заверил лидера консерваторов Черчилля, что британские офицеры не будут принимать участие в военных действиях. Лорд Бирдвуд, ссылаясь на свое собственное расследование, проведенное в Пакистане, также утверждал, что «ни один британский офицер или гражданский чиновник не имел понятия о готовившихся планах». По его словам, правительство Пакистана якобы намеренно стремилось оставить их в неведении и, таким образом, избавить их от последующих затруднений. Ведь если бы они знали, им пришлось бы разрываться между их лояльностью Пакистану и их чувством долга, требовавшим помешать вторжению, которое грозило «опасностями в политической сфере». Тем не менее, он признавал, что «один или два офицера, в своем усердии, игнорировали этот приказ». Чтобы снять ответственность с правительства Великобритании, он заявлял: «В истории было множество прецедентов неофициальной поддержки какого-либо движения в какой-либо стране со стороны сочувствующих из других стран. Еще несколько лет назад англичане воевали на территории Испании и Финляндии из симпатии к своим друзьям. Разумеется, были и протесты. Но ответ был обыкновенно таков: невозможно контролировать действия тех, кто предложил свои услуги тому делу, в которое он искренне верит»⁷¹.

Однако в организации вторжения и руководстве боевиками участвовали не один и не два английских офицера. Известно, что вербовкой боевиков из патанских племен и их обучением пользованию современным оружием занимался английский полковник Инголл, являвшийся начальником Пакистанской военной академии. Активную роль в Кашмире сыграл также майор Браун, командир Гилгитских скаутов (подразделения пограничной милиции), о котором подробнее речь пойдет позже. С началом военных действий в Кашмире, поддержка боевиков стала более открытой. Английский губернатор Западного Пенджаба сэр Фрэнсис Мьюди уже после начала вторжения добился от английского Красного Креста помощи для боевиков «Азад Кашмир». Он также часто предоставлял корреспондентам иностранных газет сведения о движении «Азад Кашмир», выдержанные в апологетическом духе. Комиссар по государственным сборам в Северо-Западной Пограничной провинции, майор Дринг, и главный комиссар Северо-Западной Пограничной провинции Хэйли также снабжали подобной информацией иностранных журналистов. Следовательно, они должны были поддерживать постоянную связь с правительством «Азад Кашмир». Заместитель английского верховного комиссара в Пешаваре Дьюк в декабре 1947 г. приезжал в Равалпинди чтобы встретиться с главой правительства «Азад Кашмир» Сардаром Ибрагимом и имел с ним несколько бесед.

Подлинной сенсацией стало выступление 17 декабря 1947 года по пакистанскому радио бывшего американского военного Рассела Хэйта, служившего в течение нескольких недель добровольцем в армии «Азад Кашмир». В передаче, транслировавшейся из Лахора (в 13 часов 10 мин. по местному времени), он заявил, что служит добровольцем в армии правительства Свободного Кашмира и вместе с ней борется за справедливость. Сражаясь в этой армии, он имел возможность видеть, как она храбро воюет за свое правое дело. В тех местах, – заявил Рассел Хэйт, – где прошли «войска Догра» (то есть армия Джамму и Кашмира), дома сравнены с землей, дымятся пожарища и бродят бездомные женщины и дети, а жители-мусульмане почти полностью уничтожены. Хотя войска правительства Свободного Кашмира не так хорошо вооружены, как войска махараджи и индийские войска, они одержали ряд побед над ними. В заключение Хэйт сказал, что он счастлив сражаться за справедливость и свободу кашмирского народа в рядах армии правительства Свободного Кашмира, так как считает себя другом Кашмира⁷².

Вернувшись в Соединенные Штаты, Рассел Хэйт продолжал открыто заявлять о своих симпатиях к движению «Азад Кашмир». Вскоре он дал интервью корреспонденту газеты «Нью-Йорк Таймс» Роберту Трамблу, опубликованное 29 января 1948 года, в котором содержался целый ряд откровений. Хэйт сообщил, что военнослужащие Пакистанской армии направляли работу радиостанции «Азад Кашмир», транслировали сообщения по своим собственным передатчикам, занимались организацией лагерей «Азад Кашмир» в Пакистане, снабжали боевиков продовольствием, горючим, униформой и боеприпасами со складов Пакистанской армии. Он прямо заявил, что во вторжении племен в Кашмир были замешаны премьер-министр Северо-Западной Пограничной провинции Абдул Кайюм Хан и другие высшие чиновники Пакистана. Главу правительства «Азад Кашмир» Сардара Мохаммеда Ибрагим Хана он откровенно назвал «пакистанской марионеткой»⁷³.

Что же за личность был этот человек с такой необычной биографией? Авантюрист, джентльмен удачи, флибустьер ХХ века?

Рассел К.Хэйт родился в городе Денвер (штат Колорадо, США). В годы Второй мировой войны служил в армии США в звании сержанта. После окончания войны в Европе он поступил в американскую военную разведку – Управление стратегических служб (УСС), в Южно-Азиатский отдел. Шефом УСС в то время являлся небезызвестный Билл Донован, не менее колоритная фигура. По свидетельствам людей, служивших в УСС в эти годы, Донован ненавидел военные приветствия и военную дисциплину, любил расхаживать с огромным кольтом 45-го калибра на бедре и встречал своих сотрудников, возвращавшихся из вражеского тыла, словами: «Ну что, сынок, признавайся, какие безобразия ты там натворил?» Сама организация состояла главным образом из «увлеченных дилетантов», каким, впрочем, являлся и сам Донован. «Чем больше шума они производили, тем больше он их любил», – говорили о нем⁷⁴. Не меньший шум бывшие сотрудники УСС производили в пресс. Чтобы завоевать симпатии общественности, шеф УСС Билл Донован предоставил своим офицерам право раскрывать подробности их военных приключений, в результате чего газеты были полны невероятно преувеличенными рассказами об их «похождениях». Шумная деятельность Рассела Хэйта в Кашмире и в Штатах была вполне в духе УСС. 20 сентября 1945 г. эта организация официально перестала существовать, однако значительная часть ее бывших сотрудников перешла в созданную в 1947 году ЦРУ/ЦРГ, которую возглавлял также бывший офицер УСС Аллен Даллес – прагматик и фанатичный антикоммунист, в отличие от романтика и дилетанта Донована.

Первой операцией Рассела Хэйта стала миссия в Афганистане, куда он проник под видом инженера американской строительной компании «Моррисон Кнудсон». В 1947 году он познакомился с Сардаром Мохаммедом Ибрагим Ханом. Лидер движения «Азад Кашмир» предложил ему вступить в ряды его «армии», пожаловал звание капитана и поручил командование одной из воинских частей «Азад Кашмир». В этом качестве Хэйт с первых дней участвовал во вторжении в Кашмир и в массовых расправах над мирным населением в захваченном городе Котли. Впоследствии Хэйт хвалился, что собственноручно убил в Кашмире в этот период множество людей. После захвата Котли, он был назначен командиром «Интернациональной бригады» в составе сил «Азад Кашмир» и получил звание бригадного генерала.

В течение всего периода службы в рядах «Азад Кашмир» Рассел Хэйт оставался агентом американской разведки (хотя на смену УСС в то время приходит новая организация – ЦРУ). Всякие сомнения относительно характера его деятельности отпали после того, как возвратившись в Соединенные Штаты, он опубликовал ряд статей в американской печати. Так, в газете «Нью-Йорк Джорнэл Америкэн» Рассел Хэйт заявил, что в то время работал также на английскую разведку: «Английская разведка очень интересовалась сведениями о коммунистах, которые я давал ей в Кашмире. Большую часть того, что я мог ей сообщить, она уже знала, но просила меня продолжать работу»⁷⁵.

Когда нескромные заявления Хэйта по пакистанскому радио и его открытое участие в боевых действиях в Кашмире приобрели форму международного скандала, американское правительство отозвало его назад в США. Тогда и начала публиковаться серия его статей в американских газетах. Несмотря на столь уничижительную характеристику, данную Хэйтом главе движения «Азад Кашмир» Сардару Ибрагиму, все опубликованные статьи отличались восхвалением этого движения и грубой фальсификацией фактов. (Как, например, утверждение, что войска «Азад Кашмир» были вооружены хуже войск махараджи и т. п.).

Деятельность бывшего сержанта вооруженных сил США Рассела Хэйта позволила индийскому представителю в Совете Безопасности ООН Б.Н.Рау заявить: «Мне говорят, что Индия может при желании быть несговорчивой и потребовать от Соединенных Штатов компенсации за убытки, понесенные в результате деятельности Хэйта: не только за гибель многих людей, но и в связи со всеми расходами по ведению военных операций, необходимость которых была вызвана тем, что он организовал вооруженные силы «Азад Кашмир»⁷⁶.

Таким образом, при ближайшем рассмотрении «джихад» пуштунских племен и пакистанских мусульман-экстремистов, пришедших освободить своих единоверцев от гнета «махараджи-индуса», оказался хорошо спланированной агрессией, инспирированной целым рядом иностранных государств в их собственных интересах.

Как известно, Гилгит и прилегающие к нему районы – так называемые пограничные дистрикты Кашмира – имели особую стратегическую важность, поскольку на востоке они прилегают к Китаю (провинция Синьцзян), а на западе – к Афганистану. От Советского Союза их отделяет только узкая полоса Гиндукушского хребта, а расположенные на его южных отрогах княжества Хунза, Нагар, Ясин и другие в культурном отношении были тесно связаны с бывшими памирскими княжествами, такими как Шугнан, Рошан и Вахан (вошедшими в состав Таджикской ССР). К тому же после раздела Британской Индии, пограничные дистрикты стали граничить и с Пакистаном – а именно с Полосой независимых племен, проходившей вдоль всей афганской границы («линии Дюранда»), которая как часть Северо-Западной Пограничной провинции целиком отошла к Пакистану.

После секретной инструкции Политического департамента Британской Индии от января 1947 года, правителям индийских княжеств стало ясно, что англичане всерьез готовы уйти из Индии. Это заставило махараджу Джамму и Кашмира задуматься о дальнейшей судьбе Гилгитского агентства, расположенного на территории княжества. 5 февраля 1947 года в индийских газетах появилось сообщение о том, что кашмирское правительство намерено возбудить вопрос о возвращении Кашмиру района Гилгита, находящегося под непосредственным британским протекторатом. Многие полагали, что «Англия сама заинтересована в этом, так как она не желает, чтобы Гилгит попал в руки будущей свободной Индии»…⁷⁷. Английские власти предпочитали, чтобы этот важный в военном и стратегическом плане район оказался в руках будущего пакистанского правительства или махараджи Джамму и Кашмира, так как считалось само собой разумеющимся, что мусульманский Кашмир войдет в состав Пакистана. Как отмечала «Times of India», англичане по-прежнему были заинтересованы в этом районе, особенно в условиях начинавшейся «холодной войны» между Советским Союзом и западным блоком. «Гилгит интересовал Англию со времен русских царей, – писала газета, – В связи с экспансионистской идеологией их преемников – Советов – интерес Англии к этому району не уменьшился»⁷⁸.

Еще летом 1947 года, одновременно с обнародованием «плана Маунтбэттена» от 3 июня 1947 г., британские власти объявили о передаче Гилгитского агентства из ведения Политического департамента правительства Британской Индии во владение княжества Джамму и Кашмир. В правящих кругах Кашмира присоединение Гилгита к княжеству вызвало ликование. Однако были и такие, кто видел в возвращении Гилгита потенциальную опасность. Среди скептиков был и Махатма Ганди, посетивший княжество в эти дни. Присутствуя 1 августа 1947 г. на праздновании, посвященном присоединению Гилгита, он предостерег махараджу от преждевременных восторгов. «Это большая ошибка, – заметил он. – Они [власти Кашмира. – Авт.] должны были бы воспользоваться этим случаем для провозглашения автономии Гилгита внутри Кашмира… Я вижу семена будущих раздоров в этом неограниченном включении Гилгита в состав Кашмира»⁷⁹.

Какую же опасность таило присоединение Гилгита для Кашмира? Чтобы понять это, необходимо разобраться в том, как англичане осуществляли управление в пограничных районах и в Полосе племен. Оплотами британской власти в этих районах были так называемые агентства во главе с политическими агентами, подчиненными непосредственно Политическому департаменту правительства Британской Индии. Если посмотреть на карту, то можно заметить, что Гилгитское агентство являлось самой северной точкой Полосы племен, хотя формально не входило в нее. Для поддержания порядка в этих районах британские политические агенты имели в своем распоряжении ряд иррегулярных вооруженных формирований (милиции), не подчинявшихся армейскому командованию. Они набирались из местного населения и представляли собой легко вооруженные части, задачей которых являлось оказание помощи местным властям в их повседневном управлении этой территорией. Пограничная милиция включала в себя такие формирования, как – «Читральские скауты», «Куррамская милиция», «Южно-Вазиристанские скауты», «Северо-Вазиристанские скауты», «Точийские скауты», «Зхобская милиция» и др.

В Гилгитском агентстве существовало аналогичное подразделение пограничной милиции – «Гилгитские скауты». Оно насчитывало около 500 человек (чуть менее батальона), набранных из местных жителей, и находилось под командованием двух английских офицеров. 3 июня, в связи с возвращением Гилгита махарадже, все подразделение стало автоматически считаться частью вооруженных сил Джамму и Кашмира.

30 июля 1947 года – почти через месяц после передачи Гилгитского агентства Кашмиру – начальник штаба армии махараджи, бригадный генерал Скотт, передал Хари Сингху заявление английских офицеров Гилгитских скаутов. Их командир, майор Браун, доводил до сведения махараджи, что он и его офицеры, как и весь личный состав, желают служить в Пакистанской армии. Выбор майора Брауна, который предпочел службу в Пакистанской армии, был вполне естественен. Пакистанская армия имела значительно меньше собственных обученных офицеров, и поэтому больше нуждалась в услугах англичан. Когда после раздела старой Индийской армии британские власти призвали своих офицеров продолжить службу в рядах вооруженных сил двух новых доминионов, правительство Пакистана установило им жалованье намного больше, чем Индия или индийские княжества. И все же, это не объясняет в полной мере действий майора Брауна, позволяя предположить, что он действовал по указанию Политического департамента.

Провозглашение независимого Пакистана было намечено на 14 августа 1947 года, и у Хари Сингха было достаточно времени, чтобы обратиться за разрешением этого спора к лорду Маунтбэттену, который до этого дня все еще оставался вице-королем Индии. Но махараджа проявил поразительную беспечность. Видимо, опасаясь, как бы англичане не передумали и не передали Гилгит Пакистану, и памятуя о том, что вице-король советовал и ему присоединиться к Пакистану, махараджа предпочел помалкивать.