Глава 16

Нашему дуэту потребовалось совсем немного времени, чтобы найти золотое кольцо. Оно смирно лежало в одежде Игоря Олеговича: ныне уже покойного. Козлов опасливо взял золотой ободок двумя пальцами, точно ядовитое насекомое, и поднёс его к распахнутому окну, которое было в небольшом подсобном помещении. Кольцо тускло засверкало в лучах солнца.

Я пробормотал, неотрывно глядя на колдовскую побрякушку:

— Точно такие же кольца были на скрюченных пальцах отшельницы. Голову даю на отсечение, это её проделки.

— Эх, Игоряня, Игоряня, — печально пробормотал дядя Коля, а потом резко выдохнул, отпустив цацку: — Ай, млин! Жжётся!

Кольцо упало на деревянный подоконник, где стремительно стало чернеть, параллельно разъедая белую краску. А мы как заворожённые глядели на эту картину широко распахнутыми зенками, которые грозили вот-вот выпасть из орбит. Я даже шумно сглотнул, когда от кольца осталась лишь невесомая пыль и выжженный на подоконнике круг, а потом раздумчиво протянул, почесав затылок:

— Мда, то ли советский подоконник мощнее Роковой горы, то ли, дядь Коль, твоя святость уничтожила колдовскую побрякушку, а то ли — прямые солнечные лучи сотворили с ней такое.

— Скорее всего, последнее, — просипел сержант, покрутив головой и принюхиваясь к запаху горелого дерева, который смешался с больничными ароматами. — А те два кольца на солнце не были. Надо бы их из хранилища умыкнуть и на улицу вытащить. Заодно и проверю — действительно ли солнце так пагубно на них влияет.

— Замечательная мысль, — поддержал я, обратив внимание, что моя реакция на очередную чертовщину стала заметно слабее предыдущего раза. Привыкаю.

— А теперь давай-ка валить отсюда, — произнёс полицейский, после чего толкнул хрупкую дверь и вышел в длинный коридор, по которому ходили больные и люди в халатах.

Я прилежно потопал за ним, косясь на потрескавшиеся стены и морща нос. Козлов же шёл с каменной физиономией. Он как-то умудрился взять себя в руки и засунуть чувства глубоко-глубоко. Это произошло вслед за тем, как полицейский наведался в больничный морг, где попрощался с Игорем Олеговичем. Туда он вошёл, едва не плача, а обратно вышел суровый толстый полицейский со взглядом горящим. А вот теперь мы подходим к выходу из больницы, минуя регистратуру. И тут вдруг Козлов остановился, сунул голову в полукруг, вырезанный в стекле, отделяющем средних лет женщину от коридора, и спросил, опершись руками на бортик:

— Позвонить можно?

— Да, — проскрипела та казённым голосом, мельком глянув на полицейскую форму, после чего поставила перед Козловым домашний дисковый телефон.

Я аж ахнул, увидев такую старину:

— Домашний телефон! Впервые вижу!

— Домашние телефон лучше покупного, — криво скаламбурил сержант, а потом попросил меня: — Диктуй номер Веры.

— Да я бы и со своего позвонил…