Мол, не ссы, «император», тут другое пойло. Я задавил свои страхи и принял «дар». Не принюхиваясь, сделал сначала маленький, а потом – большой глоток. Густая терпкая жижа показалась на редкость знакомой! Но так много было в ней всяких приправ, что я не нашел ответа на вопрос. Кажется, там был алкоголь…

– Пей еще!

И я стал пить. Пойло оказалось очень сытным, а я как раз с самого утра ничего не ел. Выхлебал я чашу до дна, протянул ее обратно… а Медработник отплыл назад и вкрадчиво так сказал:

– Колись, нехристь, на какую разведку работаешь?

Ни хрена себе! А я чего-то даже не испугался, насупил брови и как закричал:

– Ты на кого хлеборезку раззявил?! Наш род от самих Рюриковичей идет! Да я с самим желтым червяком на брудершафт пил! От я тебя сейчас! – выхватил пистолет и поплыл за жрецом.

Шаманыши тоже закружили вокруг меня, закурлыкали что-то непонятное: видимо, умоляют пистоль убрать, а то недосчитается четланская система здравоохранения главного специалиста по лечению больной головы топором. Курлыкали, но пистоль не трогали. Увидели, что их «император» непреклонен, замахали руками – волна воздуха накатила на меня, отбросила назад. И вляпался я прямо в желтого червяка. Тот брезгливо отодвинулся, гаденько так хихикнул и шипящим шепотом изрек:

– Закусывать надо, уважаемый.

– Тебя забыл спросить! – и я выпустил в ожившего идола полную обойму.

Отдача опрокинула меня на землю, и я понял, что больше не смогу летать…

Не помню, как меня довели до моей любимой спаленки, и что я делал остаток дня. Осознание реальности пришло лишь утром, когда я проснулся. Голова раскалывалась от боли, но еще хуже было от мучительного осознания того, что вчера случилось что-то плохое. Даже мерзкое. Меня опоили наркотой – это ясно. Не знаю, насколько, но я полностью утратил контроль над собой и ситуацией. Что там вытворяло мое подсознание – помнил очень смутно. Что теперь случится – не ведаю.

За занавесью кто-то старательно сопел.

– Кто там? – слабым голосом (больше от страха) просипел я.

В дверной проем просунулась круглая полустриженная голова Ннаки, про которого я напрочь забыл.

– Володыко! Зачте смурничаешь?

На меня посыпался колотый горох исковерканных слов всё еще малознакомого языка. Оцколи на удивление быстро обжился во дворце и уже собрал все свежие сплетни. А героем сплетен был исключительно я. Недоносок весьма удивил двор и всё Крыло. В храме на него накатило божественное дыхание. Он (я, то есть!) вещал на языке богов, вступал в беседу с самим Золотым Змеем Земли, просил у него счастье для всего четланского народа и, что особо радует, выпросил! А еще «император» наставлял палец силы на избранных и достойнейших и творил магические заклинания. Теперь счастливчики ходят под защитой колдовства владыки, и им ничего не страшно!

Я застонал и замотался в покрывало с головой.

– Пить! – приказал глухо и устало. – Самой чистой воды. И всё.

Лежал в полумраке своей тряпичной утробы и думал одну мысль, которая вдруг посетила меня: я в этом мире уже месяц. Почти. Шесть походов в храм. Двадцать девять дней. Не самых радостных дней… Хотя, я выживаю. До сих пор. Я обустраиваюсь в этом мире. Потихоньку начинаю понимать его. А моя личная «империя» выросла еще на одного человека – несуразного, но загадочного Мясо. Теперь их уже целых четверо.

Я снова начал сравнивать Ннаку с Черным Хвостом. Такие разные: безусловно верный, исполнительный телохранитель и шустрый, инициативный, проницательный горец. Какой из этих двух типов для меня лучше? Казалось бы, безоговорочно первый. На таких, как Хвост, всегда можно положиться, они будут исполнять мою волю… Но ведь я живу не в изолированной системе. Здесь есть соперники и даже враги. Не только здесь, во дворце. Они есть, например, в горах (я уже их видел). А что там, за горами? Кто окружает мой «великий четланский народ»? Я еще ни черта не знаю!