Парень взял его у меня, повертел в руках, нажал на кнопку включения – ничего не произошло.

– Утонул в луже, – пояснил я.

Парень усмехнулся.

– Скажите, а можно сразу включить и кое-что посмотреть?

– Тут разбирать надо, просушивать, проверять. Неделька-две. И не факт, что все функции восстановятся.

– А побыстрее можно?

– Побыстрее – подороже.

– Пусть подороже, – согласился я.

– Пять дней.

Когда вышли, Гена предложил зайти к нему, а я вспомнил, что с Дашей договаривались встретиться после пар.

– Вот черт.

– Что? – удивился Гена.

– Прибьет меня теперь. Я же без телефона. Наверняка ждала меня возле консерватории.

– Лера?

О Валерии и вспомнить было неуютно. Поплакался, что у меня отец пропал. До кучи потом еще и сбежал от нее.

– Слушай, Гена, я пойду обратно, к консерватории. Вдруг Даша меня до сих пор ждет.

От этой мысли по спине пробежал мерзкий холодок. Ладно, совру что-нибудь. Можно зайти в консерваторию с другого входа, а выйти через главный, как будто меня преподаватель задержал. Да, так и сделаю.

Обдумывая это, я уже шагал к остановке. Забыл попрощаться с Геной – просто ушел.

Перешагнул через грязный сугроб, чтобы подобраться к двери. В это время суток она должна быть открыта. Я заметил эту особенность за ней полгода назад, но пока не воспользовался. Через нее попадают внутрь подсобные рабочие и техничка, поэтому открыто бывает только ранним утром и около семи часов вечера.

Зашел. В подвальном помещении темно, только в самом его конце поблескивает свет с лестницы. Коридор похож на заброшенную парковку – широкий, длинный и пустой. Раньше здесь занимались студенты хореографического отделения. Одна из стен увешана зеркалами. Несколько разбитых.