ФБР обязано действовать на основании инструкций, разработанных министром юстиции и доведенных до сведения надзорных комитетов Конгресса. Существуй такая процедура раньше, ЦРУ не превысило бы своих полномочий в случаях сбора сведений о диссидентских организациях (операция «Хаос») и перлюстрации почтовых отправлений. Такого рода действия может осуществлять лишь ФБР, да и то в соответствии с законом и инструкциями. В частности, перлюстрация почтовых отправлений может осуществляться только в случаях крайней необходимости, и каждый случай должен быть доведен до сведения надзорных комитетов Конгресса. Хотя информация, которая может быть получена в результате перлюстрации, окажется, вероятно, полезной для ЦРУ, оно не имеет права быть прямо причастным к такого рода операциям.
И наконец, новый надзорный аппарат Конгресса должен служить каналом связи с Конгрессом как таковым. По этому каналу до Конгресса следует доводить информацию важного свойства, поступающую от разведывательного сообщества (с учетом степеней секретности). Разве не смехотворно, что США располагают когортой опытных исследователей и аналитиков, а результатами их трудов пользуется только исполнительная власть, тогда как Конгрессу они недоступны? Тем более сейчас, когда введена в действие надежная процедура обращения с секретной информацией, за осуществлением которой следят надзорные комитеты Конгресса. Так что директор ЦРУ вполне может доводить до сведения Конгресса доклады аналитиков, определив степень его секретности Конгресс может использовать эту информацию по своему усмотрению. Изрядное количество ее может быть опубликовано, если Конгресс недвусмысленно постановит, что национальные разведывательные агентства обязаны делать достоянием гласности все сведения, которые не ставят под удар источники разведывательной информации и методы работы разведки. Если богатые ресурсы ЦРУ, разведывательных агентств Госдепартамента и министерства обороны будут открыты для Конгресса (в виде письменных докладов и устных брифингов), это повысит уровень диалога между Конгрессом и Белым Домом, облегчит одобрение разумных законов, связанных с реализацией внешнеполитических задач США, и позволит создать надежную систему отфильтровки той информации, которую следует — через посредство прессы — доводить до сведения широкой публики, дабы углубить ее представление о реальности. Тогда самим фактом своего существования надзорная система Конгресса (в том виде, как она обрисована здесь) будет способствовать подотчетности правительства гражданам нашей страны, как тому и надлежит быть в открытом обществе.
Следует отметить, что комитеты сената с 1976 года, а комитеты палаты представителей с 1977 года работают в тесном сотрудничестве с Белым Домом и разведывательными агентствами. Вопрос о подотчетности разведывательной системы свободного общества очень сложен, но в данном случае он почти решен — так или иначе, но положение в этой области лучше, чем когда-либо прежде. В общем — пока у нас есть президент, твердо убежденный в том, что мы нуждаемся в сильной разведывательной системе, президент, чья партия располагает большинством голосов в сенате, — вопросы о надзоре и подотчетности можно похоронить.
В разные времена в Вашингтоне по-разному относились к разведывательным агентствам, и наиболее отчетливо это проявлялось в том, как Конгресс подходил к выработке законодательного регулирования деятельности ЦРУ. Рейган и Кейси, разрабатывая новую хартию ЦРУ, нашли понимание в Конгрессе, чье отношение к ЦРУ в данное время значительно более благожелательно, чем это можно было бы предсказать всего несколько лет назад.
Хартия ЦРУ, изложенная в Акте национальной безопасности от 1947 года, в течение многих лет служила неплохую службу и Управлению, и всей стране. Хотя изложенные там определения обязанностей и функций ЦРУ давали известную возможность для довольно гибкой их интерпретации и оставляли в сознании непосвященных некоторое впечатление двойственности, члены Совета национальной безопасности и надзорных комитетов Конгресса (в те начальные годы) отлично понимали, что именно имеется в виду в хартии и недвусмысленно одобряли осуществление тайных акций.
Овладевшее американцами чувство вины в связи с использованием вооруженных сил США для блага международного демократического сообщества, посеяло у некоторых сомнения относительно необходимости разведывательной деятельности как таковой. Особенно болезненные формы это чувство вины приняло в эпоху Картера, и отношение к разведке было зачастую неотделимо от желания, чтобы она, как говорится, провалилась сквозь землю. Экстремистски настроенные поборники гражданских прав, договорившиеся до утверждения, что «Билль о правах» — это не столько дополнение к конституции, сколько замена ее, ринулись выковывать законодательные наручники для разведывательного сообщества.
Так что ничего удивительного, что пятнадцатимесячное изучение грехов ЦРУ комиссией Черча завершилось утверждением, что «хартия ЦРУ, изложенная в Акте национальной безопасности от 1947 года… в ряде своих положений несовершенна», и что «необходимо разработать сообразный с законом, четко определенный базис, на основании которого Управление может осуществлять за границей тайные акции и вести разведывательную и контрразведывательную работу, а также осуществлять такие направленные против шпионажа операции на территории США, которые Управление сочтет необходимыми, исходя из данных, добытых в результате его деятельности за границей».
Дабы ЦРУ не нарушало предписаний комиссии Черча, был создан Специальный комитет сената (ставший с 19 мая 1976 года постоянно действующим органом), получавший существенную поддержку от вице-президента Мондейла и других сотрудников аппарата Белого Дома в выработке закона, в котором нашли отражение все страхи и фантазии самых ожесточенных критиков ЦРУ и ФБР. В результате на свет Божий в 1978 году появился Акт о реорганизации и реформе национальной разведывательной системы (S-2525). Закон этот был изложен на 263-х страницах, там была масса путанных дефиниций, всяческие запреты и ограничения, плюс тщательно разработанные положения, нацеленные на то, чтобы загнать все разведывательное сообщество в один гигантский бюрократический загон, где им будет руководить не директор ЦРУ, а директор национальной разведки (этакий супердиректор) под надзором десяти комитетов Конгресса: по вопросам разведки, ассигнований, вооруженных сил, иностранных дел и юстиции (от каждой из палат). Более всего закон этот пекся о том, чтобы защитить гражданские права от бесконечного разнообразия предполагаемых преступлений ЦРУ и ФБР.
Согласно новому закону, разведывательные агентства должны были с определенной периодичностью представлять Конгрессу ни много ни мало, а целых 66 докладов — большей частью в связи с тем разделом Акта, где на 92-х страницах дано изложение различных санкций, процедур и ограничений. Процедуры предварительного уведомления о проектах тайных акций (застенчиво именуемые «особой деятельностью»), так же как и относительно операций по сбору представляющих большую ценность разведывательных данных, были умышленно усложнены и являлись, по-видимому, посягательством на оговоренные конституцией прерогативы президента. Они требовали предварительного уведомления о всех соглашениях с разведывательными службами других государств, каковые являются весьма деликатным аспектом тайной деятельности разведки. Кроме того, согласно этим процедурам, Главное финансовое управление Конгресса должно было осуществлять надзор за секретными фондами. Такого не бывало со времен учредителя этих фондов — Джорджа Вашингтона, который лично руководил разведывательными операциями во время войны за независимость.
Подобное посягательство на один из секретнейших аспектов разведывательной деятельности явно противоречит известному замечанию, сделанному Вашингтоном еще в 1777 году: «Добывать важные разведывательные сведения необходимо, это очевидно и не нуждается в доказательствах. Мне остается лишь добавить, что дело это должно храниться в тщательном секрете. Ибо в большей части предприятий такого рода успех зависит от секретности, а за недостатком таковой они обычно терпят неудачу, сколь бы хороши ни были замыслены и сколь бы благоприятными ни были прочие обстоятельства».
Закон этот породил бурю негодования и критики, бушевавшую во время его обсуждения. А продолжалось оно не один месяц. Белый Дом, оказавшись причастным к выработке этого закона, не выступал против него, хотя никакого восторга тоже не выказывал. Генерал Ричард Стилуэлл — президент Ассоциации бывших офицеров разведки (АБОР) — назвал закон 2525 «смирительной рубашкой». Юридический советник Ассоциации Джон Уорнер, бывший главным юрисконсультом ЦРУ, охарактеризовал некоторые из правозащитных мер, дарованных четвертой поправкой к конституции, как меры, охраняющие сотрудников КГБ и агентов прочих иностранных разведок. Отрицательно отнеслись к этому закону и бывшие директора ЦРУ — Хелмс, Колби и Буш.
Напор со всех сторон был столь решительным, что сенатский комитет по вопросам разведки в конце концов похерил эту законодательную инициативу и принял нечто иное, получившее прозвище «отпрыск 8-2525», — закон, представленный на рассмотрение Конгресса 25 марта 1980 года в качестве S-2284. Он был намного короче своего предшественника (всего 171 страница) и при этом составлен более аккуратно. В нем было больше позитивных моментов, хотя все еще наличествовал комплекс ограничительных положений. По словам тогдашнего президента АБОР Джека Блейка, S-2284 (как и его предшественник) был нашпигован массой запретов, которые свяжут ЦРУ руки. Это была очевидность, встревожившая тогда многих.
По вот кипение реформистских страстей в стенах Конгресса пошло на убыль, а тут еще кризисы то в одной часта света, то в другой — и энтузиазм сторонников 2284 угас. Отношение общественности к разведке все более удалялось от подхода Фрэнка Черча и Уолтера Мондейла.
Вместе с тем следует отметить, что в обеих законодательных инициативах наличествовали некоторые позитивные моменты, признаваемые чуть ли не всеми их критиками. Судя по всему, три положения закона 2284 имели шанс получить одобрение Конгресса: (1) модификация поправки Хьюса— Райна (от 1974 года), а следовательно, отказ от предписания, чтобы о тайных акциях ставились в известность семь (первоначально — восемь) комитетов Конгресса, и решение возложить ответственность за ознакомление с проектами тайных акций на два специальных комитета; (2) частичное ограничение сферы действия Акта о свободе информации применительно к разведывательным агентствам; отмена жесткой обязательности отвечать на все запросы (включая и исходящие от иностранных разведок) о данных, которые должны храниться в тайне; и (3) введение уголовной ответственности (вплоть до 50 тысяч долларов штрафа или десятилетнего тюремного заключения) за умышленное, несанкционированное разглашение сведений об агентах американской разведки.
В последний год президентства Картера дебаты сфокусировались именно на этих трех положениях. 24 января 1980 года сенатор Мойнихен предложил Акт о реформе разведки, согласно которому, во изменение предусмотренной поправкой Хьюса— Райана процедуры уведомления о тайных акциях, разведывательное сообщество должно было уведомлять о них только два специальных комитета Конгресса. Кроме того, законодательная инициатива Мойнихена предусматривала исключение определенных категорий информации из сферы компетенции Акта о свободе информации и определяла в качестве уголовного преступления разглашение сведении об агентах американской разведки (хотя мера наказания была смягчена, штраф до 5000 долларов или тюремное заключение до одного года). Это была весьма бледная тень S-2525 и к тому же всего на 10-ти страницах. А главное, этот Акт скорее способствовал бы эффективности работы разведки, нежели препятствовал бы ей, поскольку он не концентрировался на так называемых злоупотреблениях разведки. Помимо названных, палате представителей было предложено еще несколько аналогичных законопроектов, и даже председатель Постоянного специального комитета Конгресса по вопросам разведки выдвинул свой отдельный проект закона о соблюдении тайны имен агентов. Так колесо общественного мнения сделало почти полный оборот.
Но ни один из этих проектов так и не стал законом, отчасти потому, что сокрушительное поражение Картера на выборах 1980 года деморализовало сенаторов-реформистов из либерального крыла демократической партии. Содружество Рейгана — Буша — Кейси праздновало победу.
Структура и функции разведывательной системы США в наши дни
К счастью, несмотря на все наскоки на ЦРУ при Картере, оно все же не пало жертвой сколько-нибудь существенных реорганизационных мер. Хотя нацеленность деятельности отделов изменилась, все же структура национальной разведки при Тэрнере была практически той же, что и при Буше, за исключением того, что из этой структуры выпала Президентская консультативная коллегия по зарубежной разведке.
Так или иначе, Кейси прежде всего сделал шаг в нужном направлении — назад: Совет офицеров национальной разведки был реорганизован в корпоративный орган (Совет национальной разведки), аналогичный былому Управлению национальных оценок, ликвидированному в 1973 году.