- А вам оно зачем? – не спешил атаман.

- Покупать у вас будем, если это и правда земляное масло, - Антип обрадовался, может и наградит его Пётр Дмитриевич за эту новость. Ведь намного ближе от Васильева до Вершилова, чем от того же Димитровграда.

- Почём покупать? – экий хваткий малый.

- Я ведь не купец, - развёл руками Аким, - Князь Пожарский мурзебашкирскому рупь серебром даёт за бочку в одну четверть кади, у которого мы нефть взяли, а как с вами договорится, не ведаю.

- Рупь! Не малые деньги. Пойдём, покажу колодец.

Событие шестьдесят третье

Карл Эммануил I Савойский Неугомонный (или иначе – Грабитель). После неудачной войны за Вальтеллину, решил предъявить свои права на маркизат Зуккарелло, которым владела Генуя. Герцог заключил союз с Францией, а та и рада была возможности перекрыть «Испанскую дорогу». Ведь она начиналась в порту Генуи. Герцог набрал армию из 14.000 пехоты и 2.500 конных, французы прислали 12.000 пехоты и 1.500 конных. Французами командовал один из лучших генералов Генриха IV и Людовика XIII Франсуа де Бонн, герцог де Ледигьер - коннетабль Франции.

После нескольких незначительных побед обе стороны сошлись у городка Гави, который, несмотря на малочисленность гарнизона, упорно сопротивлялся савойцам. Карл Эммануил прекратил атаки города и решил дождаться тяжёлых орудий и, чтобы обеспечить их доставку пошёл со своим авангардом навстречу им. Однако события приняли неожиданный оборот – савойцы напоролись на генуэзские войска, расположенные у Вольтаджио. У испанцев и генуэзцев войск было значительно больше, чем у савойцев до 5.000 пехотинцев и плюс кавалерия.

Герцог Савойский не растерялся и решительно атаковал генуэзцев. Бой был жестоким, и в течение длительного времени ситуация была не ясна. Наконец, генуэзцы сломали свои ряды, рассыпались и начали отступать. Полная победа савойцев!

После разгрома генуэзцев у Вольтаджио, союзники захватили, наконец, Гави и подошли к самой Генуе, но тут удача изменила Карлу Эммануилу. Неизвестно откуда взявшийся полк богемцев, вооружённых в основном аркебузами и сотня странно одетых кирасир напала на обоз савойцев, захватила его, перебив несколько сотен охраны, да ещё и пленила и самого Карла Эммануила с сыновьями, и коннетабля Франции Франсуа де Бонна, герцога де Ледигьера с зятем и наследником Шарлем де Креки-Бланшфором, и внуком коннетабля двадцатипятилетним Франсуа де Креки, графом де Со. Мало того, что эти воры забрали весь порох и три лёгкие пушки, забрали казну герцога с тридцатью тысячами скудо и пятью тысячами золотых дукатов, забрали серебряную и золотую посуду, специально доставленную для празднования победы, забрали уйму холодного и огнестрельного оружия, увели почти три сотни лошадей, увезли запас продовольствия и фуража, так эти грабители потребовали с пленников невиданный выкуп, превосходящий в сумме миллион эскудо. Семь тысяч фунтов золота. И эти выродки не поверили слову двух герцогов выплатить выкуп, нет, они забрали сыновей герцога и внука коннетабля в заложники. Просто какое-то варварство. Вообще, кто они? И Кто ими руководит? Переговоры вёл какой-то барон со странным акцентом. Он даже не представился. Второй барон хоть назвался. Барон фон Плотто. Герцогу Савойскому это ничего не дало. Он впервые слышал это имя.

Когда богемцы ушли по дороге на Милан, Карл Эммануил сначала бросился к войскам. Да, только и там шла попойка (празднование). Пока приводили части в божеский вид время уходило. Собрать отряд в пятьсот конных и две тысячи пехотинцев удалось только через три дня. И герцог смирился. За это время грабители успели отшагать на север, подстёгиваемые предчувствием мести, не менее двадцати лиг (сто километров). Пока догонишь, они до Вены доберутся, да и догонишь ли. К тому же, утренний бой показал, что больше тысячи одновременно выпущенных пуль, дают поразительный эффект. Противники заканчиваются. Второй раз попасть под такой залп не хотелось. Да ведь ещё и сыновья в заложниках. Хочешь, не хочешь, а придётся собирать полмиллиона эскудо.

Скрипя зубами, проклиная непонятных баронов, срывая зло на сопровождающих его дворянах, герцог понёсся домой. Нужно собирать огромные деньги и очень не хотелось получать уши сыновей. Пришлось возвращаться к Милану и, через Навару, спешить домой в Турин. Войска следовали позади. Их оставить было просто не на кого. Французы тоже поспешили домой. Нет ни пороха, ни свинца, ни продовольствия, да и командовать некому. Ладно, он потом от сыновей узнает об этих баронах и поквитается.

Собрать столько денег было немыслимо, он и так выгреб всё подчистую во всём герцогстве, готовясь к этой войне. Почти неделю Карл Эммануил носился по окрестностям Турина, выколачивая жалкие скудо из вассалов и городков, а потом махнул рукой и поспешил в Марсель. С собою он вёз около двадцати пяти тысяч дукатов, примерно девяносто тысяч скудо, причём, большей часть новыми из билона, сплава серебра с медью, два воза золотой, серебряной и оловянной посуды и семь возов с картинами и статуями. Кроме того один воз был нагружен шпагами мечами и прочим холодным оружием с дорогими ножнами или с гардами украшенными драгоценными камнями. Его секретарь по финансам оценил общую стоимость вывозимых ценностей в двести двадцать – двести пятьдесят золотых дукатов. Дукат чуть легче испанского эскудо. Пусть он везёт с собой двести тысяч золотых эскудо.

Герцог надеялся, что в банке сумеет договориться о кредите на оставшиеся триста тысяч. Года за два он наберёт нужную сумму, правда, придётся оставить планы по присоединению маркизата Зуккарелло. Хотя, может быть, Франция раскошелится, ей страшно хочется перекрыть «Испанскую дорогу», пусть платят. В самом же крайнем случае Карл Эммануил решил продать этому герцогу Пожарскому титул короля Киликийской Армении или короля Кипра, или даже короля Иерусалима. Один чёрт кроме названия все эти титулы ничего не приносят. Арменией, Кипром и Иерусалимом владеет Порта. Воевать с Османами за эти территории, не имея ни одного корабля, невозможно.

Прямой дороги в Марсель через горы не существовало. Нужно либо двигаться до Гренобля, а потом поворачивать на юг, либо пробиваться вдоль побережья, через Испанские владения. Доль был ближе, но вольное графство Франш-Конте Бургундия тоже является владением Испании и ему там появляться сейчас не с руки. Пришлось тащиться через Гренобль. А это без малого сто лиг.

Событие шестьдесят четвёртое

Михаил Тюхин три дня места себе не находил. Увели лекаря и ни слуху - ни духу. С базара принёс толмач сплетни, что шах болен. Да, что слухи и сплетни, умный человек и без слухов поймёт, что болен шахиншах. Не в шахматы же играть доктора увели. Они уже больше недели находились в столице и никого из ближников Абаза ещё не видели. Именно этого Михаил и боялся. Одно дело, когда ты посол царя, и совсем другое, когда герцога. Приходили мелкие чиновники, осматривали подарки, цокали языками, брали подношения, что князь Пожарским именует странным словцом – «взятка». Ну, раз дьяк ихний взял, то и получается – взятка. А потом увели лекаря. И ничего про аудиенцию (тоже Пожарского Петра Дмитриевича словцо) хоть даже и с визирем каким. Ни словечка.

Лекаря с посольством отправил Пётр Дмитриевич. Он как-то несколько лет назад выкупил у казаков захваченного теми на Хвалынском море хивинского лекаря с двумя учениками. Того ученика, что поплыл с ними, звали Али ибн Рустам Орипов. Он лучше своего сверстника освоил русский и кроме того даже успел перевести книгу по врачеванию, что была казаками вместе с ними захвачена. Книгу даже напечатать успели в Вершилово. «Конун ал-илодж» («Закон врачевания»). Алёшка, так переименовали ещё в Вершилово паренька, хлопот посольству не мало доставлял. То придумает, что любую воду, прежде чем пить, нужно обязательно прокипятить, то заставит покупаемые по дороге фрукты, мыть с уксусом и тоже кипятком обдавать, яблоки чистить заставлял. Во фляжки всех до единого членов посольства бросил серебряный полтинник. На все ворчания людей, отвечал с улыбкой, что лучше потратить минуту на мытьё персика, чем потом потратить несколько часов на рытьё могилы в этой каменистой почве.

Вернулся Алёшка утром на четвёртый день, и спать завалился. Ну, точнее, хотел завалиться. Но Михаил ему не дал, заставил сначала новостями поделиться.

- Рассказывай, давай, что случилось, и где ты был три дня? – а сам оглядывал юношу, уходил тот в стрелецком кафтане, а вернулся в парчовом, шитом золотом, халате и огромной жуковицей на пальце. Ярко-голубая бирюза без малейшего вкрапления прямо горела на золоте.