- В Вершилово пробираюсь, к князю Петру Дмитриевичу Пожарскому. Он хочет своего младшего брата Ивана женить на моей дочери.

Вельяминов усмехнулся и что-то спросил шёпотом у помощника. Тот так же тихо ответил, Фома не слышал ни вопроса, ни ответа, но по тому, как вытянулось лицо воеводы после ответа, понял, что сегодня точно не умрёт.

- Снять! – рыкнул князь на палача.

Посла усадили на лавку, и он впервые смог осмотреть помещение. На большом столе в углу лежали клещи, длинные трёхжильные кнуты, топоры, жирно просмолённые верёвки, ножи, похожие на сабли – ими уши резали ворам. Да много ещё чего, в дальний конец свет от нескольких малых свечей не доходил, видно скрывал не менее страшные орудия пыток, но и вида освещённых орудий не робкому, в общем, греку, хватило. Его затрясло, он успел, наконец, испугаться.

- Верно, ли я тебя понял, Фома Кантакузин, - навис над ним Вельяминов, - Князь Пожарский Меньшой без соизволения отца и императора хочет породниться с басурманским лазутчиком?

Посол не зря слыл одним из умнейших людей в Блистательной Порте. Он, будучи в Москве, успел навести справки о будущем родственнике и работодателе. Помассировав немного ноющее плечо, грек ответил:

- Я весточку из Черкасска с казаками в Литву Петру Дмитриевичу послал, что переезжаю, как мы с ним и договаривались, со всем семейством в Вершилово. В курсе свадьбы будущей Ивана Пожарского его отец и император я не знаю, знаю я другое, князь Пётр Дмитриевич Пожарский меня хотел советником сделать по его делам со Стамбулом. Какие это дела? Да уж не воровские, уверяю тебя князь. Но зачем тебе верить мне, ты отправь гонца к Петру Дмитриевичу, а то и к Государю. Они о заботе твоей, о благе Руси, вспомнят коли что. А ещё лучше будет, если я тебя в Вершилово на свадьбу дочери приглашу.

Вельяминов отшатнулся. Тоже не дурак был. Связываться с тем самым Пожарским, царёвым любимчиком и, по сути, третьим лицом в империи? Тут одного маленького подозрения хватит ли, что бы, если что, голову уберечь? Поговорка «Не ведает царь, что делает псарь» не для такого случая. Проведают. Как-то в Москве в разговоре с судией Поместного приказа боярином Андреем Васильевичем Жекла Сицким говорили они о том, что много власти «Петруша» забрал, не пора ли ему руки укоротить. Только есть и другая пословица «Хто много говорит, тот мало что творит». Боярин там, в Москве и так не в большой чести у государей, может лучше быть на стороне Пожарских.

- Ты, посол, не серчай, много ныне лазутчиков, да соглядатаев в стране, опаску надо иметь, - пошёл на попятную Вельяминов.

Он дал команду принести бадью с чистой водой и рушник, а когда грек умылся, надел на него дорогой аксамитовый, обшитый жемчугом кафтан на соболях, опоясал драгоценным поясом. Кафтан был великоват низкорослому Кантакузину.

- Ничего, дворня подошьёт, твоё-то платье попортили излишне ретивые каты, пойдём, Фома, гостем у меня будешь. Сразу бы обсказал, что будущий родственник Петра Дмитриевича.

Только через три дня Мирон Андреевич лично проводил семейство посла до пристани. На трёх небольших вёсельных лодьях они добрались до верховья реки, а там по проторённому купцами маршруту перебрались на другую реку Цну, что впадает в Оку. Так по рекам и добрались до Нижнего Новгорода, а потом и до Вершилова. Ну, теперь, наверное, дома.

Событие сорок первое

Круль Жигамонт был плохим актёром. Более того, он был плохим автором сценария и ещё более худшим режиссёром. По крайней мере, тот сценарий, что он написал для того, чтобы заманить в ловушку глупого «Петрушку» продать в двадцать первом веке голливудским продюсерам он бы не смог. Как там прибаутка звучит: «Купи-продам! А нет – даром отдам», так вот даже даром бы Тарантино не взял сценария написанного польским крулем. Во-первых, те самые двести гусар, что через час должны были, напасть на русское посольство слонялись по лагерю уже переодетыми в казаков и при этом на чистейшей польской мове балакали. Во-вторых, требования, что Сигизмунд выкатил Петру, ни в какие ворота не лезли. Вершиловцы должны были в недельный срок покинуть Подолию, а все захваченные города и замки передать полякам. Так и хотелось встать и закричать: «За что же мы кровь проливали, православные». В-третьих, сам тон переговоров, типа, давай быстрее отказывайся и уезжай. Нет, братья славяне, далеко вам до Голливуда.

Отправленные на разведку в Сокаль Яцек Свенцицкий и Наум Васильев вернулись на следующий день и доложили, что Сигизмунд готовит нападение на переговорщиков, для чего двести отборных польских гусар переодел в казаков, ну, или черкасов. Ходят паны по лагерю и хвастают, как они схизматиков послезавтра порубают. Сначала Пётр решил поступить «по-королевски», нагрянуть туда с батальоном вершиловцев, всех ляхов порубать, а Жигамонта захватить в плен и в Москву отправить. Потом остыл. Это ведь не первые и не последние переговоры, впереди и Крым и Азов и Гольдштейн со Шлезвигом, нельзя чтобы о нём пошла слава как о человеке, с которым переговоры вести нельзя. И что делать, не ехать тоже нельзя. Устроил, таки, Жигамонт ловушку. Хай вина сказится!

Всю ночь ворочался, хорошие выходы из плохой ситуации искал. Утром встал злой, не выспавшийся и уставший. Как ни поступи, в выигрыше король. Даже хотел письмо Сигизмунду послать, знаю, мол, о готовящемся нападении, так что вы гусар назад переоденьте. Передумал. Ещё ведь и трусом объявят. Посоветовался с Заброжским и Сагайдачным, те насоветовали взять с собой на переговоры как раз батальон вершиловцев. Нельзя. Батальон нельзя. А вот три тачанки с гатлингами можно? Нападать будут на обратной дороге, где-нибудь в лесу. Ехать в центре, а по бокам и в арьергарде по тачанке. Двести гусар ряженых. Пулемёт за минуту выдаёт на-гора двести пуль, три пулемёта шестьсот пуль, вопрос, а сколько нужно времени трём пулемётам для разгона ряженных и частичного их устранения. Ответ, в лесу, пару минут. Плохо другое, могут из кустов сначала шмальнуть из мушкетов или арбалетов. Выслать вперёд дозор, так их и положить могут, людей жалко. Чёрт! Прости Господи! Ну, ответит Жигамонт! Как там, в сериале «Игра Престолов» - «Ланистеры всегда платят долги». Нужно переделать, замечательный ведь слоган. Будет: «Русские всегда платят свои долги». Неплохо звучит. И вообще, нужно набрать побольше таких слоганов и пустить гулять по миру. Пусть популяризируют нацию. «Русские не сдаются», «Русские своих не бросают», «Кто к русским с мечом придёт, тот от меча и погибнет», «Что русскому хорошо, то немцу смерть», «Русские всегда платят свои долги», ну, и слова Суворова: «Мы — русские! С нами Бог! Нам все по плечу!», вот с этих и начнём. Нужно будет написать их на латыни и на русском на коробках с карандашами и шоколадными конфетами. А ещё нужно монеты с этими выражениями на реверсе выпустить. Вот Вернье обрадуется.

А что же всё-таки придумать? Как, не потеряв своих, разделаться с гусарами? Стоп. Чтобы не потерять своих их с собой нужно не брать. Три тачанки и всё. И самому ехать на тачанке, а борта нарастить и железом обшить, чтобы не обстреляли, а если и обстреляют, то чтобы жертв случайных не было. Ай, да, Пожарский, ай, да сукин сын!

В лагерь, кишащий панами всех мастей, въехали на трёх тачанках и трёх самых завалящихся лошадках. Лошадок тут и бросить придётся. С собою Пётр взял только Заброжского, как переводчика и советника, и гетмана Марко Жмайло, как представителя угнетённого русского народа, страдающего под пятой иноземного завоевателя. На обратном пути каждый должен лечь на дно тачанки и не мешать пулемётчикам, выполнять свою работу. Лошадок, а значит и московитов подняли на смех. Шляхта! Паны! Магнаты! Видели бы они Жужу.

- Ваше Величество, - выслушав перевод, начал Пётр Дмитриевич, - Я ведь хотел, взяв Львов и Перемышль остановиться. Дальше Коронные земли. Дальше чисто польское население. А вот послушал вас, и решил, что первоначальный план по ограблению Кракова был более правильный. Завтра мы возьмём Львов, послезавтра уничтожим вашу армию, а потом двинемся на Перемышль и далее на Краков. Оттуда я двинусь на Вильно. Далеко. Люди устанут. И дел у меня других полно. А только надо Литву полностью оторвать от Польши. Ещё у меня есть план разделить королевство польское на два княжества: Варшавское и Краковское и стравить их между собой. Вот как Великое княжество Литовское присоединю к Российской империи, так этим и займусь. Совет могу дать напоследок, уезжайте в Америку, там я вас искать не буду.