Книги
Хтонь в пальто
– Давай, – охотно соглашается Вик, и Лютый улыбается.
Он со дня знакомства уверен: Вик – пример для подражания, если не как человек, то как хтонь. Конечно, Вик не раз повторял: «Во мне нет ничего особенного, я самый обычный!» – но самые обычные хтони не красят глаза, не улыбаются тепло и жутко, словно хотят тебя сожрать, не помогают всем и каждому, кого встречают на пути. А главное – у них нет больших пушистых ушей, которыми Вик выразительно и совершенно естественно шевелит. Можно подумать, он никогда не был человеком: родился шестилапым шакалом, а человеческий вид потом наколдовал.
И как с ним дружить, если хочется и вместе гулять – и наблюдать за ним со стороны? Так, наверное, чувствуют себя преданные фанаты всяких музыкантов, актеров, писателей…
Но к этим сомнениям Лютый вернется потом. А пока можно толкнуть дверь кафе и развязать шарф: уж сюда-то холоду ни за что не пробраться.
Они садятся за столик в углу, берут зеленый чай с имбирем и по лимонному десерту. Пальцы у Лютого подрагивают – а ведь это далеко не первая их с Виком прогулка, что за дурацкое волнение? Поэтому из чашки он отпивает преувеличенно аккуратно, маленькими глотками, к десерту почти не притрагивается и дышит медленно-медленно, стараясь успокоиться.
Сколько недель Лютый не гулял? Не от дома до работы и обратно, сворачивая под настроение на попутные улицы, а где-нибудь в другом районе или даже в пригороде, вооружившись мелками или маркерами, заводя разговоры с духами, которые встречаются на пути. И уж тем более сколько недель он не гулял с Виком – с которым вечно не совпадали то выходными, то физическим состоянием или попросту желанием?
А тут – раз! – все сложилось, и даже морозная погода не стала помехой. А Лютый сидит и нервничает, как полный дурак. Пускай занята едва половина столиков, даже нечаянное чужое внимание царапает кожу: кажется, что людям прекрасно известны душевные метания и все они обсуждают, осуждают и беззвучно смеются. Надо было все-таки позвать домой. Но разве так уж плохо погуляли? И пойдут гулять дальше, как только перекусят.
Вику плевать на других людей: спокойный как удав, он уплетает десерт, запивая чаем. А потом вдруг ловит взгляд:
– Слушай, все хотел спросить… Почему тебя Лютым назвали?
Тихонько фыркнув, Лютый делает еще один осторожный глоток и предупреждает:
– Ты не представляешь, насколько это скучная история.
– Не представляю! – мотает головой Вик. – Расскажи, пожалуйста, чтобы я представил.
Если он хочет… Какой-то день воспоминаний сегодня получается.
– Я тогда учился в средней школе, и моим любимым словом было «лютый». «Люто нравится», «люто устал», «лютая сегодня домашка» и все такое. Ну вот друзья и прозвали Лютым. Я сначала обижался: я что, лютый зверь, хоть и хтонь? – а потом привык. Да и прозвище потеряло смысл, превратилось в интересное сочетание звуков, с которым мне понравилось себя ассоциировать. Так что школу я закончил больше Лютым, чем Максом, и дальше всем так и представлялся. Как видишь, ничего интересного. – Спохватившись, Лютый прибавляет с улыбкой: – Мама, узнав о прозвище, пошутила, что это потому, что я в феврале родился. Даже не поспоришь.
Вик улыбается в ответ, собирая ложкой остатки десерта:
– Мальчик-февраль… Забавно, что вы с Лией оба февральские, но такие разные.
– По ней-то видно, что она февраль, – фыркает Лютый. Осекается: лишнего не ляпнул? – но Вик кивает:
– А ты – скорее июль.
Необычное и, пожалуй, приятное сравнение – но в голове стучит дурацкая мысль, которую ни за что нельзя высказывать вслух: «Это потому, что со мной всегда тепло?» Зато руки больше не дрожат, и Лютый притворяется, что увлечен десертом и чаем.
Взгляд Вика скользит по макушке и плечам, но не царапает – гладит ладонью. И с такой прекрасной хтонью Лютый стесняется общаться! Дурак.