Книги
Хтонь в пальто
Хтоническая сторона Вика, приблизившись тенью, гладит плечи: не бойся, не съем же я тебя, в конце концов.
– А вдруг съешь? – натянуто улыбается Лютый, поднимая взгляд на Вика. Может, он все-таки за этим позвал: избавить от волнения легким щелчком зубов?
– Я уже жрал на этой неделе, – ухмыляется Вик, и в глазах у него пляшут лукавые огоньки.
«Кого это ты жрал?» – рвется с губ: с такими просьбами в агентство никто не звонил. Но Лютый сглатывает вопрос: захочет – сам расскажет. В конце концов, не его дело и шабашки на стороне никто не отменял. Сейчас съедать не собираются – и на том спасибо.
– Бери печенье, – кивает Вик. И ни о чем не спрашивает, будто не замечая, как Лютого захлестывают внутренние метания: «Я хочу!.. Но как мне?.. Но я хочу!»
Вот зараза, а ведь тогда, на прогулке, прочитал словно открытую книгу! Жалко ему, что ли, задать один дурацкий вопрос и подтолкнуть? Или… он опасается нечаянно передавить, поэтому даже помощь до последнего не предлагал?
Спасибо ему.
Вик ведет себя как радушный хозяин: подливает заварку и кипяток, напоминает о печенье и рассказывает, как пару месяцев назад прогнал из кофейни наглого гостя, а на прошлой неделе, столкнувшись в городе с сектантами, здорово потрепал им нервы. «Ты бы видел, как они дергались, пока я их когтями щекотал! Наверняка решили, что сошли с ума!»
Поначалу Лютый дергается ничуть не меньше сектантов – ждет, что Вик вот-вот махнет рукой: «Ладно, хватит болтовни, давай к делу: чего ты от меня по углам прячешься?» Но все-таки отпивать из кружки лимонно-мятный чай, таскать печенье за печеньем и следить за тем, как Вик восторженно сверкает глазами, хочется гораздо больше, чем сидеть в обнимку с волнением. И Лютый, стиснув зубы, перестает обращать внимание на ледяной ком внизу живота. Страшно и страшно, так что теперь, никуда не вылезать?
Вик тоже помогает: окружает теплом и спокойствием. А еще хорошей музыкой – приносит ноутбук и включает новый альбом своей любимой группы: «Уверен, тебе понравится».
Лютому действительно нравится: и яростный голос солиста, и звеняще-яркая, как бенгальские огни, музыка, и резкая тишина в середине какой-нибудь из песен, которую разбивает на осколки оглушительный припев. И особенно то, как на громких моментах Вик неизменно уточняет одними губами: «Сделать тише?» – хотя Лютый так же неизменно мотает головой.
Стоит успокоиться, и можно оглядеться: хватит таращиться в одну точку. По столу рассыпаны крошки от печенья. Кружка у Вика в темных пятнах, будто он ее никогда не моет, а на футболке дырки – вон там, у воротника. Что же получается, пример для подражания не так уж идеален?..
«Я на него как на хтонь равняюсь!» – сам на себя обижается Лютый. Но, как ни странно, понемногу легчает: Вик – классный, на него и правда можно равняться, но кто сказал, что при этом нельзя спокойно дружить? Глупости!
Хтоническая лапа Вика гладит спину: ну что, кажется, ты нашел ответ на мучающий вопрос?.. Лютый вместе со стулом придвигается к Вику и, привлекая внимание, касается его плеча.
– Я больше не боюсь с тобой общаться.
– Это ты зря, – ухмыляется Вик. – Я ж такой зубастый, могу и покусать.
– Неправда, – спорит Лютый, – ты весь такой стильный и страшный, с накрашенными глазами, про холод и смерть! А я одеваюсь как подросток, почти все время сижу в углу на подоконнике и… ну разве что чай хорошо пью. Вот я и думал: где ты, а где я.
– Эх ты, глупый февральский мальчик, – с улыбкой вздыхает Вик. – Это же так интересно: смотреть на мир чужими глазами. Ты весь – тепло и свет, кто еще мне расскажет, как замечать везде и всюду жизнь, а не смерть?
Тепло и свет, значит? Красивое в
Лютый, улыбнувшись, прикрывает глаза – и радость от того, что все распуталось, рассыпается под веками искрами бенгальских огней. Надо же, в нем тоже есть что-то похожее на любимую музыку Вика.